Глава X
Зельтену становилось все лучше. Иногда он пытался заговорить с Миндельхаймом о послаблении диеты, но тот, мило улыбаясь, мягко уходил от темы, так ни разу и не уступив старику. «И кто из нас еврей?» - думал Зельтен и невольно начинал улыбаться. Он периодически ловил себя на мысли о том, что Миндельхайм кажется ему очень милым, но тут же запрещал себе так думать, воскрешая в памяти образ его прадеда.
Настал понедельник, на улице было солнечно, и в коридоре все носились с приподнятым настроением. В начале недели всегда было много суеты, но этот день был каким-то особо приятным. Зельтена грела мысль о том, что скоро ему разрешат вставать. Об этом утром своим тихим и мягким голосом сказал Миндельхайм, а потом хитро улыбнулся, и почти испортил старику радость фразой: «Но только, мистер Зельтен, Вы должны понимать, что Вам полезны прогулки по коридорам и парку, но не по буфетам и киоскам с фаст-фудом».
Зельтену захотелось что-нибудь буркнуть в ответ, но он не смог подобрать ни одной остроумной фразы, поэтому промолчал, по-детски надувшись. При этом он, конечно же, был очень рад, и теперь лежал в приподнятом настроении. Дверь в коридор была открыта, поэтому он слышал все звуки, доносившиеся оттуда, но постепенно суета стихла и Зельтен начал погружаться в дремоту. Разбудил его стук каблуков-шпилек и приглушенный смех.
Зельтен открыл глаза и его сердце учащенно забилось. Он совсем забыл о том, как в ночь своего поступления в больницу увидел в коридоре девушку, как две капли воды похожую на Берхарда Миндельхайма. А, по правде сказать, он решил, что она ему пригрезилась. Но теперь он снова увидел ее. На ней вместо серой униформы и ботинок были нарядное платье-карандаш и туфли на каблуках. Манеры ее тоже как будто изменились, и стали какими-то изысканно-грациозными.
Она прошла по коридору с другой нарядно одетой девушкой. И вот эту девушку Зельтен помнил хорошо! «Серая униформа – это форма пилота больничного вертолета!» - осенило его. И он удивился, почему в тот вечер, когда увидел копию фрица-альбиноса, он не узнал эту форму, ведь видел ее всего лишь несколькими часами ранее.
Зельтен мысленно вернулся в тот день, когда у него случился инфаркт. Около полудня он приехал к Розе в офис на Манхеттен по делам. На улице стояла солнечная погода, но по радио обещали сильный туман и грозу во второй половине дня. Погода постепенно ухудшалась, но старик не закончил те дела, по которым приехал, поэтому не спешил домой. Он знал, что, в крайнем случае сможет переночевать у дочери, которая живет неподалеку.
Все именно так и произошло бы, если бы не этот злополучный инфаркт. Роза вызвала скорую, врачи приехали и сделали Зельтену укол. Затем они погрузили его в карету скорой помощи и повезли в больницу, но смогли проехать всего два квартала, застряв в глухой пробке. Поскольку состояние старика было крайне тяжелым, им пришлось запросить помощь, и через несколько минут к ним подлетел госпитальный вертолет.
Зельтена переместили в кабину, и вертолет мягко взлетел. Хотя сознание старика было несколько затуманено, но он услышал, как через громкоговоритель из штаба пилотам сообщают о воздушных потоках и тумане. Диспетчер обращался к первому пилоту, произнося какую-то неудобоваримую финскую фамилию.
- Не страшно, прорвемся, - услышал Зельтен в ответ. Это было сказано звучным и твердым женским голосом с едва ощутимым акцентом. Он слегка приподнял голову и посмотрел на пилота, который оказался молодой и очень эффектной женщиной.
- Кармен, только не геройствуй, - негромко сказал фельдшер, стараясь покрепче пристегнуть Зельтена.
- Какой же ты паникер, - ответила она, на несколько секунд повернув голову к пассажирам и расплывшись в самодовольной улыбке.
Девушка оказалась красивой и яркой блондинкой с белоснежными зубами и глазами насыщенно-изумрудного цвета. «Ей бы в фильмах сниматься, а не вертолеты водить» - подумал тогда Зельтен.
Хотя полет должен был занять не более 10 минут, но из-за погоды им пришлось петлять. Голос в громкоговорителе вопил, чтобы они садились и ждали, пока пройдет вихревой поток, на что Кармен («Имя такое же яркое, как и сама девушка» - подумал Зельтен) спокойным и уверенным голосом отвечала: «Эх… трусы и слабаки», и продолжала вести вертолет в заданном направлении, заставляя фельдшеров и второго пилота зеленеть от страха.
Когда на взлетной площадке Зельтена укладывали на носилки и везли к входу в отделение, Кармен стояла возле кабины пилота, скрестив ноги, засунув руки в карманы и самоуверенно зажав в зубах сигарету. Она взирала на все происходящее с непоколебимым чувством уверенности в благоприятном исходе происходящего.
Вернувшись мысленно из событий недавнего прошлого в сегодняшний день, Зельтен понял, что пять минут назад видел, как Кармен в нарядном платье и с макияжем прошла по коридору, о чем-то весело разговаривая с копией Берхарда Миндельхайма.
«Финская фамилия!» - эта мысль как яркая молния пронеслась в голове Зельтена, - «Акцент!»
- Она тоже из… - мысленно произнес старик, но тут же попытался себя прервать: Нет, нет, - но мысль не отступала. Всё говорило о том, что эта самоуверенная девушка с пафосным именем, которая привезла его в больницу несмотря на все риски, тоже из Этой семьи. Это казалось абсурдом. Врач, а теперь еще и пилот вертолета.
- Они что, всей семьей сюда перебрались?... – подумал он.
