Araucaria » Ср янв 11, 2017 6:01 pm
Чиа » Ср янв 11, 2017 8:54 pm
Araucaria » Чт янв 12, 2017 5:28 am
Чиа писал(а):Эта композиция всегда была моей любимой.В ней космический ветер и пыль будущих дорог и пейзажи мелькающие за окном, которые пронизывают меня
Araucaria » Чт янв 12, 2017 5:29 am
Araucaria » Чт янв 12, 2017 5:30 am
p2p писал(а):
Легкий внешний, простой внутренний
[*]СЭИ "Дюма"[/*]
[*]СЛИ "Габен"[/*]
[*]ЭИЭ "Гамлет"[/*]
[*]ЛИЭ "Джек"[/*]
Трудный внешний, простой внутренний
[*]ЭСЭ "Гюго"[/*]
[*]ИЭИ "Есенин"[/*]
[*]ИЛИ "Бальзак"[/*]
[*]ЛСЭ "Штирлиц"[/*]
Легкий внешний, сложный внутренний
[*]ЛИИ "Робеспьер"[/*]
[*]СЛЭ "Жуков"[/*]
[*]СЭЭ "Нап"[/*]
[*]ЭИИ "Дост"[/*]
Трудный внешний, сложный внутренний
[*]ИЛЭ "Дон"[/*]
[*]ЛСИ "Макс"[/*]
[*]ЭСИ "Драйз"[/*]
[*]ИЭЭ "Гек"[/*]
Типировщик писал(а):Araucaria писал(а):14. Старый атлас XVII века, который взял у своего друга. (Это мой пунктик, было бы жутко неудобно не вернуть чужую вещь, тем более уникальную)Araucaria писал(а):Давай попробуем, мне, правда, яснее не становится, но к кактусам я уже привязалась.Araucaria писал(а):А, нет, нет, мы этого не допустим. А чего мы ещё не допустим?
Негативист.Araucaria писал(а):Да, тенденция заметная..Araucaria писал(а):А, это же с двух разных позиций написано, первое, про пунктик - это когда я ещё пыталась более-менее добросовестно подойти к игре)
Второе - это уже мы поплыли с кактусами, некоторые из них съедобны, некоторые галлюциногенны, шоколад мы при этом выбросили за ненадобностью, в общем, странно считать что-то странным в такой ситуации)
Ок, значит воображаемый друг тоже общий. Мне не жалко.,Araucaria писал(а):Хотя нам больше ботанический сейчас подошёл бы, конечно.
БИ осознаваемая – динамик.Araucaria писал(а):1. Билет с выигрышем в миллион рублей. (возможно облегчит обустройство жизни, когда наводнение закончится, легко хранить, труднее утратить по сравнению с другими ценными предметами из списка. Правда, выигрыш могут и не выплатить по разным причинам, но это станет ясно только потом, а ценные и громоздкие предметы можно утратить гораздо быстрее и заботиться об их сохранности беспокойнее)
11. Старый семейный фотоальбом с фотографиями прабабушек и прадедушек. (Если остальное имущество погибнет, хотелось бы иметь какую-то отправную точку для отстраивания жизни, я не столько отношусь с пиететом к предкам, они могли быть и так себе людьми, сколько вообще к материальным свидетельствам прошлого)Araucaria писал(а):Моя цель была сохранить именно своим выбором один свой первоначальный предмет. Сохранить в списке к концу игры, а не в каком-то закадровом месте на долгие годы, т.к. это игра, она условна, что не вошло в финальный список - то ты утратил и всё. Никаких чердаков в игре нет. Если не вводить отсебятину, то твоё игровое будущее содержит только предметы из списка и то, что можно сделать с их помощью, и какую-то очень условную среду, относительно которой начинается соревнование фантазий без чётких критериев.
Ориентируется на будущее, ставит цель – стратег.Araucaria писал(а):В неопределённой ситуации - сохраняла бы более-менее весомый или персональный, а не безличный, предмет. А, например, шоколад сохраняла бы только в группе с выживальщиками, где все чётко настроены на общую пользу.
Важна принадлежность предметов - ЧС ценностная.
Итого: динамичный стратегичный негативист с ценностной ЧС – Гамлет.
Речь эмоционально насыщенная – 1Э.Araucaria писал(а):(Если остальное имущество погибнет, хотелось бы иметь какую-то отправную точку для отстраивания жизни, я не столько отношусь с пиететом к предкам, они могли быть и так себе людьми, сколько вообще к материальным свидетельствам прошлого)
13. Несколько плиток шоколада. ( Что-то такое нужно с собой иметь, хотя лучше бы питьевой воды)Araucaria писал(а):Давай попробуем, мне, правда, яснее не становится, но к кактусам я уже привязалась.Araucaria писал(а):Я бы хотела оставить старинный атлас.
Сомневается в собственных желаниях – 3В.Araucaria писал(а):Тогда, чтобы соответствовать, я буду с атласом и альбомом
Предварительно-
Кактусы
Панно
Альбом
Атлас
Так оставим?Araucaria писал(а):Тогда мы поплыли потихоньку.
Коллекция кактусов
Деревянное панно
Альбом с фотографиями предков
Старинный атлас воображаемого друга
Предлагая окончательный вариант оставляет решение за партнером – 4Л.
По остаточному принципу, и включение в первоначальный набор съестного в качестве съестного – 2Ф.
Сергей_1977 писал(а):На тему Антихриста я у кого то писал по моему.
Апокалипсис -это "образ" буквально воспринимать его не стоит.( есть на него толкование,если кому надо).
Могу объяснить. С точки зрения "земных благ" он создаст идеальное государство (рай на земле)
Благодаря глобализации, экуменизма, будет единая религия где центром её будет он сам, будет единое государство с т.з. экономики и политики. Исчезнут войны,насилия,преступность,болезни- благодаря тотальному контролю над каждым( чипы и ли "печать" если по апокалипсису.) и достижениям научно технического прогресса,медицины,генной инженерии. Он принесёт то о чём мечтало "человечество" всегда -"хлеба и зрелищ". Будет полная свобода от всех нравственных и религиозных законов. НО!
Теперь о том, в чём заключается так сказать опасность такого мира с т.з. христианства.
В человеке остаются все его "страсти" "наклонности" и "желания" только вот беда, в следствии тотального контроля ни один человек не сможет реализовать их по отношению к другому человеку. Вор никогда не сможет "своровать" насильник изнасиловать, убийца убить. То есть человек может думать чего хочет, быть кем хочет, жить как хочет.
То есть свобода! Например: Вампирия познакомился с девушкой, а она ему: а я не хочу! Он ей: да мало ли! Я хочу!!
И вот тут самое интересное, он к ней "потянулся" а ему разряд через чип в голову( контроль же) Не нарушай свободу девушки. Это грубый пример, но хорошо показывает суть. Основная идея- идея свободы и равенства.
Ты можешь быть кем хочешь, но не нарушай свободы другого. С помощью этих технологий он может избавляться от людей неугодных во мгновении ока, и никто о них даже не узнает.
***
(...) Нет конечно. Христианство говорит о борьбе со страстями, ибо с них начинается "падение" человека.
А антихрист скажет: не боритесь со страстями, забейте на них, вы свободны и равны. нет праведников и грешников.
Всё это чушь! Но в чём заключается "обман" я выше написал. Человек не меняется по "своей сути"
Антихрист скажет: Ты вор! да ради бога, ты свободен и можешь им быть! это твоё право! НО своровать ему он не даст, потому как это нарушит "права" и "свободу" другого человека. Если совсем грубо: "Алкоголику" антихрист скажет: ты свободен и вправе быть алкашом, но выпить мы тебе не дадим( пример)
***
Поэтому многие его и примут и поклонятся ему как Богу. Сам человек обладающий той или иной страстью будет страдать, потому как реализовать её не позволят. К примеру: ты можешь на кого то злиться,кого то ненавидеть,к кому то ипытывать неприязнь- это твоё право! Но высказаться по отношению к этому человеку, а тем более пнуть его тебе не дадут. потому как у него своё право и оно тоже защищается. То есть это государство-лицемерие в чистом виде будет, зато идеальное с т.з. "нравственного закона".
***
Вся беда в том что при Антихристе не будет сильных и слабых, будут все равны в своих правах и свободах, потому как все будут подконтрольны ему. Ему нужен рай на земле, идеальное государство.
Вот пример: мы можем с тобой ненавидеть друг друга, это наше право в этом мы свободны. Но как только мы "захотим" подраться нам разряд в голову.( рай на земле, а значит не может быть ссор,драк,убийств и кровопролитий)
quarz писал(а):Мы воспринимаем мир каждый по своим сильным функциям, а сам по себе мир - многоаспектен. Один и тот же чайник сенсорик и интуит воспринимают по-разному, и только. Интуиция не означает, что интуит этого чайника не заметит вообще. Он его видит - но как объект с потенциальным спектром действий над ним ( ), часть системы "кухня" или "посуда "( ), весело, игриво шумящий ( ), навевающий воспоминания о подарившем его дорогом человеке ( ).
Araucaria » Чт янв 12, 2017 5:30 am
Parf писал(а):Алексище писал(а):Parf писал(а):После того, как женщины получили равные права с мужчинами, феминизм потерял смысл и должен естественным образом отмереть.
Ты забыл, что мир развивается неравномерно. Где-то получили сполна, где-то получили, но ситуация несильно изменилась, ибо людям свойственно действовать по инерции, где-то не получили, где-то даже пошел откат назад (Иран в эпоху Хомейни). А еще есть особенности культуры и менталитета. Неспроста же самые свободные женщины живут в Скандинавии. А наименее свободные в Африке и исламских странах.
Прикол в том, что как раз в Иране феминисток особо незаметно. А вот в Европе они активно действуют - хотя, вроде бы, поля приложения сил у них нет, прав у женщин даже больше, чем у мужчин.
Типичный казус бюрократии: смысл деятельности организации исчез, но она начинает придумывать себе новые, всё более абсурдные занятия, чтобы поддержать своё существование. Тут, вроде, не бюрократия, а результат схожий.
По-хорошему, надо всех европейских феминисток в Иран отправить, пусть там борются.
Araucaria » Сб апр 15, 2017 2:25 am
life_hack » Ср июл 12, 2017 1:47 am
Araucaria » Вс авг 06, 2017 5:36 am
Araucaria » Ср авг 09, 2017 3:24 am
Araucaria » Пт сен 15, 2017 5:29 pm
Araucaria » Ср дек 06, 2017 4:10 am
kanonik писал(а):Мэйпл писал(а):А разве это похоже на пример мстительности как черты характера?
Имхо, застревание на своей уязвлённости - это, например, когда человека забанили, а он снова и снова находит способ просочиться, чтобы [нецензурно] выплеснуть свою боль на модератора или админа)) Или если девушка отвергла его чувства - при каждом удобном случае отомстит ей сплетней или злобным комментарием.
А герой Ульянова - это, имхо, вообще не про мстительность. Это моральная дилемма: взять грех на душу, или оставаться жить как есть, зная, что эти подонки могут другую такую же, как его внучка, девушку изнасиловать - ну а что, типа, поделаешь..
Он ведь честно пытался решить всё по закону - и это принципиальный момент. Определённые унижения стерпел, просить ходил. И только когда понял, что от них помощи нет и точно не будет, пришлось самому останавливать зло, даже ценой того, что подписываешь приговор себе.
То, что его не осудил сосед-участковый, тоже показательно. Это, имхо, далеко не мстительность характера - это скорее похоже на долг. Когда действуешь вопреки собственному благополучию, рискуешь.
Если престарелый дедушка целит из снайперской винтовки молодому парню (пусть и мажору-оболтусу, но не вору и не убийце) специально в гениталии - то это, конечно, не мстительность и уж тем более не садизм. Это - высокая советская духовность.
После этого родители этого парня с гораздо большим правом тоже могут взять в руки снайперскую винтовку, чтобы исполнить свой долг и отстрелить на этот раз гениталии дедушке. И будут еще более правы, потому что это по Библии. И это опять-таки точно будет не садизм и не мстительность, а все та же черносенсорная советская духовность, еще более высокая.
kanonik писал(а):Agda писал(а):
Заступлюсь за дедушку. Я бы не поняла, если бы он стрелял в вора, потому как материальные блага - дело наживное. А вот за насилие против человека - получите, распишитесь. Да, строго, но что делать, если закон не работает?
А я не отступлюсь от мнения, что если дедушка даже после жесткого изнасилования своей внучки стреляет 18-летнему парню именно по яйцам, то дедушка - психопат.
Araucaria » Сб май 12, 2018 3:44 am
Araucaria » Пт фев 22, 2019 3:46 am
kanonik писал(а):Думаю, что это уже подзабытое философское эссе В.Л.Таланова от 2007 года соответствует теме топика.
Итак, "СОЦИАЛЬНО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ МЕТАФОРА И ПРОГНОЗЫ ЭВОЛЮЦИИ":Spoiler: показатьВ.Л.Таланов
СОЦИАЛЬНО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ МЕТАФОРА И ПРОГНОЗЫ ЭВОЛЮЦИИ
Мир, в котором мы живем,
совсем иной, чем он нам кажется
Содержание:
Об использовании социальной метафоры в физиологии многоклеточных
Социально-эволюционная метафора в приложении к футурологии и космологии
Уровни будущего
Выводы
ЧАСТЬ 1. Об использовании социальной метафоры в физиологии многоклеточных
Первый бум в науке о мозге совпал по времени с компьютерным бумом. Не удивительно, что в философии нейронаук тогда преобладала компьютерная метафора. Так, когнитивные процессы человека долго и безуспешно пытались моделировать исключительно с помощью различных представлений о нервных сетях, составленных из диодов и триодов. Наконец, стало ясно, что этот подход зашел в тупик, и не удастся обойтись без учета функций отдельных нервных клеток, которые могут обмениваться информацией, конкурировать за ресурсы, быть индивидуальными хранителями части памяти и опыта целостного организма.
К концу двадцатого века уже многим думающим людям из числа ученых, не только гениальным единицам, таким, как Евгений Замятин или Тейяр де Шарден, стало понятно, что человеческая цивилизация стремительно превращается в многоклеточный социальный суперорганизм, а отдельные люди в его рамках утрачивают свободу выбора и постепенно перестают быть носителями разума, поскольку разум без свободы выбора – это манипулируемый робот, а не разум. Вокруг идеи социально-эволюционной метафоры возник очередной бум, и в нейронауках и биологии многоклеточных организмов теперь тоже всё чаще используют социальные метафоры, и, надо сказать, с большим успехом.
Действительно, каждый многоклеточный организм, например, организм млекопитающего – это в первую очередь конгломерат отдельных клеток. Клетка – это тоже самостоятельный организм, в ее генетической памяти есть и такие программы, пусть отчасти заблокированные, которые отражают еще те времена, когда предки этой клетки были свободными индивидуумами. Там, где мы имеем дело с обществом, неизбежны социальные законы и механизмы, они активно используются в управлении и могут принимать хорошо знакомые людям формы конкуренции, разделения труда, товарообмена, угроз, принуждения насилием, обмана, подкупа, шантажа и т.п.
ДАВАЙТЕ РАЗБЕРЕМСЯ, НЕ ПРОСЛЕЖИВАЮТСЯ ЛИ ЧЕРТЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ И В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КЛЕТОК ОРГАНИЗМА МЛЕКОПИТАЮЩИХ.
1. Клетки организма разделены на много категорий по качеству снабжения ресурсами, по доступу к информации, по защищенности, по продолжительности жизни. В ходе онтогенеза многоклеточного организма каждому специализированному пулу клеток дается соответствующая подготовка и генетическое «воспитание», заключающееся в блокировании или разблокировании определенных участков генома индивидуальных клеток. Таким образом, их генетическая память претерпевает изменения. Клетки в результате меняют форму и функции, начинают вырабатывать специализированные белки и т.д.
2. Все клетки млекопитающих, кроме избранных (например, сперматозоидов) жестко завязаны на централизованное снабжение пищевыми и энергетическими ресурсами. Если организм начинает болеть, опасно приближаясь к смерти, то все каналы централизованного снабжения ухудшаются. С точки зрения социальной метафоры, это создает у клеток общую заинтересованность в выходе из кризиса. Одновременно с помощью гормонов организм проводит работу «по идеологической мобилизации» всех своих одноклеточных членов общества, обращаясь к их древним инстинктам сплочения и самопожертвования перед лицом внешней угрозы. В-третьих, в крови и лимфе резко возрастает количество иммунных клеток всех видов. Вы полагаете, что они выполняют при этом только специализированную функцию поиска и уничтожения конкретных болезнетворных агентов? А я вот думаю, что перед лицом социального кризиса они выполняют в том числе совсем другую и чисто социальную функцию: отыскивают тех, кто плохо справляется со своей работой, ленится, саботирует, бузотерствует, обнаруживает «крамольные мысли» в виде неподобающих разблокированных генетических программ и неподобающей белковой продукции. И – демонстративно уничтожают таких «несогласных». Карающий меч иммунной системы в период кризисов падает не только на бактерии чумы, но и на собственные клетки организма, дабы не забывались. Вам нужны доказательства такого рода механизмов? Так сами их и поищите, ведь с точки зрения социальной метафоры именно такая картина социальных процессов выглядит наиболее правдоподобной и естественной.
3. Работяги работают физически и живут мало, а те, кто управляет, занимают привилегированное положение, имеют отдельное, лучшее снабжение, живут отдельно, в изолированных полисах за каменной стеной, живут долго, но и степень ответственности их выше, а кара за нарушения дисциплины – строже. Это опять-таки общий социальный принцип. Действует ли он в многоклеточном организме животного? Еще как действует, и нам такое общество эксплуатации, в нашем человеческом понимании, даже не снилось.
Нейроны занимают в головном мозге, центре управления внешней и внутренней политикой организма, наиболее ответственные посты. Да, они за каменной стеной. Равно за такой же каменной стеной и функционеры иммунной системы, и «школы подготовки кадров» из стволовых клеток, размещаемые в спинном мозге. У нейронов ЦНС особо привилегированное снабжение – даже своя собственная система кровообращения. Служба безопасности в виде гематоэнцефалического барьера не допускает к ним не только какие-либо вредные или сомнительные агенты, но и блюдет информационную безопасность, не пропуская через себя ни белковые, ни нуклеиновые информационные молекулы. Да, живут нейроны практически вечно – столько же, сколько и весь организм. Это привилегия. Но тот, кто живет вечно, не имеет права размножаться, и при рождении нейроны генетически кастрируются, их заставляют заплатить эту цену.
И вот еще один очень характерный и примечательный момент. Все мы знаем, что нейроны от кислородного голодания гибнут первыми среди всех клеток. Вы полагаете, это оттого, что они много трудятся, в отличие от прочих? С точки зрения очень широких возможностей варьирования скорости метаболизма в клеточном мире нет никаких оснований так считать. Некоторые споры могут существовать даже в космическом вакууме. Скорее мы здесь сталкиваемся с социальным явлением, а именно орудием шантажа и подгоняющего страха – а почему бы и нет?. Механизм острой зависимости от бесперебойной работы централизованных источников снабжения, без всяких резервов и заначек, создан, вполне возможно, специально - потому, что нейроны отвечают не за рутину, а как раз за бесперебойную работу общеорганизменных каналов снабжения, за принятие организмом мгновенных и жизненно для него важных решений. В таком случае обязательно должен быть механизм, обеспечивающий круговую поруку и обратную связь между качеством работы и жизненными интересами работников. Клеткам кожи, мышц, корневых луковиц волос можно дать пожить еще немного и после распада целого организма. Действительно, волосы и ногти у покойников растут еще несколько дней. Однако нейронам, отвечающим за целостность и благополучие организма, «держащим палец» на кнопке глобальных решений, полезно дать почувствовать, что они сильнее других зависят от ритмичности работы систем жизнеобеспечения организма, и все умрут одновременно с супергосударством, которое защищают, и не переживут его распад ни на одну минуту.
Можно считать это социальным шантажом. Если природа эффективно использует его в тех или иных формах в человеческом социуме, то почему бы ей не использовать его с той же эффективностью и в индивидуальном человеческом организме?
4. Вы всё еще сомневаетесь? Наверное, вам кажется, что для работы социальных механизмов необходимо умение отдельных членов общества предвидеть развитие ситуации и хоть в какой-то мере осуществлять свободный выбор линии своего поведения – ведь иначе ни угрозы, ни шантаж работать не будут. Действительно, угрозы и шантаж обычно используют процедуру свободного осознанного выбора – между «плохо» и «еще хуже». Но тем не менее сомневаетесь вы зря. Во-первых, социальные механизмы возможны и без прекогниции, без способности предвидения будущего, на основе только простых реакций выбора между двумя актуальными стимулами и взвешивания соответствующих потребностей – а такой способностью клетки заведомо обладают. Так, механизм обратной связи в работе нейронов будет действовать всякий раз, когда снижается их обеспечение глюкозой и кислородом, заставляя клетки «паниковать». Во-вторых, автор убежден, что клетки обладают и способностью предвидения (то есть даром предвосхищающего моделирования важных для себя последствий и оценки их с точки зрения своих потребностей), а значит и свободой выбора на основе этого предвидения.
Где эксперименты, которые этот тезис бы подтвердили? А где эксперименты, которые доказали бы, что это не так?
Для обеспечения прекогниции достаточно, чтобы клетки могли вырабатывать условные рефлексы, то есть обучаться отличать знаки условных стимулов, влекущих за собой различные последствия для удовлетворения потребностей. Автор полагает, что если бы этой способностью не обладали отдельные клетки на своем биохимическом уровне, то соответствующие способности не смогли бы появиться и у их целостного социального суперорганизма – человека. Во всяком случае, не было бы иммунной памяти.
Есть еще и эволюционное соображение. Все мы свидетели тому, как стремительно протекает завершающий этап формирования многоклеточного организма из бывшего человеческого социума. И никто не будет отрицать, что все генетические новшества и изобретения на этом пути осуществляются не человечеством в целом и тем более не случайными рекомбинациями букв в книгах и патентах, хранящихся в научных хранилищах, а отдельными социальными клеточками, то есть людьми. Механизмы социума лишь выбирают – что им подойдет для еще более глубокого обмана и угнетения индивидуумов, а что не подойдет. Другие государства с завистью прокариот отслеживают эти информационные подвижки у соседей и торопятся украсть и перехватить лучшие находки. За счет этого и происходят с такой стремительностью эволюционные изменения. И вы полагаете, что на предыдущих витках эволюция равнодушно отказалась от такого великолепного механизма своего ускорения, а тот, кто мог его развить и использовать для стремительного наращивания своих конкурентных преимуществ – не сделал этого? Имея необходимый и достаточный для этого механизм обратной транскрипции генов и располагая в своем составе кучей всевозможных органелл с различными дифференцированными функциями?
Обман и социальная мимикрия также широко присущи социальным животным, и тем больше, чем более развиты у них механизмы социального общения. Это известный факт. Чем сильнее развиты социальные способности позвоночных, тем выше и способности к прекогниции, опережающему отражению и моделированию будущего. Но трудно придумать что-то более социальное, чем клетки многоклеточных организмов. Так может быть, просто настает для науки время получше поискать аналоги всех этих способностей и в жизни наших сложноорганизованных животных клеток?
----------------
ЧАСТЬ 2. СОЦИАЛЬНО-ЭВОЛЮЦИОННАЯ МЕТАФОРА В ПРИЛОЖЕНИИ К ФУТУРОЛОГИИ И КОСМОЛОГИИ
«Настоящий неверующий вообще ни во что не верит.
Даже в то, что Бога нет». (Евгений Лукин)
Эволюция прошла много витков. Перечислим уже состоявшиеся и спрогнозируем будущие:
Было:
1. ?
2. Самокопирующиеся биомолекулы
3. Прокариоты
4. Эукариоты (ядерные клетки с оболочкой, содержащие внутри себя симбиоз множества органелл)
5. Социальные содружества одноклеточных (пример одноклеточных с простейшим социальным взаимодействием – колонии бактерий зубного налёта)
6. Многоклеточные организмы
7. Социальные организмы (муравейник, термитник, пчелиный рой – тупиковые ветки, человеческие государства – с перспективой дальнейшего развития)
Происходит ныне:
8. Социальный суперорганизм (человечество) – форсированно идет его становление, в ходе которого люди теряют остатки свободы. Отличие социального суперорганизма от социальных организмов предыдущего уровня примерно такое же, как отличие эукариот от прокариот. Прокариоты обмениваются между собой генетической информацией, эукариоты более замкнуты в информационно-генетическом отношении (всепланетному человечеству будет просто некуда деться с поверхности земной оболочки). Конкуренция и взаимодействие прокариотических образований приводит к становлению их симбиоза – эукариот, где борьба сначала заменяется на сотрудничество, а затем сменяется выстраиванием иерархии подчиненности с подавлением свободы воли составных частей и с управлением всеми процессами из единого центра.
Человечество находится в настоящее время примерно на этом этапе и проходит его ускоренно. Крупнейшие государства еще продолжают между собой подковерную конкурентную борьбу, но она идет уже не в военной области. Главной фишкой становится шпионаж и взаимопроникновение. Иммунные системы государств (спецслужбы) становятся их постоянно действующими и преемственными органами, оказывая на политику куда более весомое влияние, чем формальные правительства. Происходит полицейская глобализация. Иммунные системы отдельных социальных организмов налаживают между собою прямое сотрудничество, минуя внешнеполитические ведомства. Стремительно идет и экономическая глобализация, в ходе которой интересы государств оказываются между собой тесно связанными, а мировая экономика превращается в единый механизм. Вся биосфера земли, со всеми ее животными и растениями, подчиняется человеческим государствам и входит в состав новой эукариотической оболочки под общим протекторатом человеческой цивилизации, образующей как бы ядро клетки. Государства, в первую очередь большие, перестают реально отражать интересы народонаселения даже на уровне его элит, приобретая собственные самодовлеющие цели, направляющие их дальнейший вектор развития. Растет влияние бетанских милитаристских и полицейских элит (силовиков). Увеличивается интеллектуальный разрыв между основной массой народонаселения и его малой творческой, производящей новшества частью. Происходит расслоение информационных потоков, вся наиболее существенная информация об истинных процессах отделяется от массы населения, становится достоянием только постоянно действующих государственных структур. Идеалы демократии, согласно которым общественные институты служат лишь более полному удовлетворению потребностей всех членов общества, стремительно отходят в невозвратное прошлое. Публичная информация, культура, религия и даже наука становятся разновидностью шоу и используются почти исключительно в целях манипулирования сознанием масс. Гласность сначала становится декорацией, затем окончательно уходит в небытие. Вместо политики подъема общего культурного и образовательного уровня государственные механизмы начинают проводить политику оглупления основной массы населения. Умники не надобны, надобны верноподданные – тезис старый, но реализуется он на качественно новом, тотальном уровне, охватывающем не только приближенную к монарху элиту, но и всё народонаселение, причем всё чаще применяются методы намеренной дебилизации. «Умники» с рождения отслеживаются иммунными системами и приобретают клейма мутантов со всеми вытекающими из этого последствиями. Стремительно возрастает и становится почти абсолютным контроль за деятельностью и даже мыслями граждан. Уже никого не удивляет, что государства фиксируют все перемещения и даже разговоры граждан – каждый раз средства пропаганды находят этому то или иное оправдание, а граждане относятся к постоянным переменам, всё более ущемляющим их права на свободу, с возрастающим фаталистическим равнодушием.. Люди с детства закрепляются за социальными функциями, становятся не отделяемы от своего паспорта, кредитной карточки, страховки и рабочего места. Возможность отдельной особи выжить в мире, не имея паспорта и закрепленного рабочего места, становится нулевой. Мобильные телефоны, объединенные в единую сеть камеры тайного видеонаблюдения и паспорта с внедряемыми электронными чипами позволяют спецслужбам отследить перемещение и местонахождение любого гражданина в любой точке земли с точностью до пяти метров. Интенсифицируются все процессы, которые способны затруднить инициативу либо независимое и самостоятельное функционирование особей. Провести научную работу, переиздать книгу, популяризировать идею или просто легально заработать на жизнь становится возможным только в рамках и при поддержке корпораций. Этому служат и изменения в законах об авторском праве, о налогообложении и т. д. Разрушается семейный уклад. Ограничиваются и цензурируются все инициативные поползновения граждан к любому объединению «снизу» - по взглядам, интересам и т. д. Одновременно растет взаимопроникновение всех надличностных корпоративных и государственных структур. Корпорации и государственные службы тесно переплетаются в своей деятельности. Возможность неожиданностей в политике снижается почти до нуля. Во всех общественных сферах быстро и резко возрастает влияние ультраправых бетанских индивидуумов, поскольку они выражают интересы суперсоциума и выступают, в соответствии с его интересами, за дальнейший «зажим гаек», усиление государственного контроля, цензуру информации, дальнейшую дифференциацию прав индивидуумов и за глобализацию социальных институтов. Растет уровень имущественного расслоения и эксплуатации. Свобода богатых также резко ограничивается новыми правилами и понятиями, тесно связанными с резко возросшим неформальным диктатом государства. Попытка выйти за рамки этих негласных правил, используя потенциал своего богатства, становится физически не реальной. Индивидуальная человеческая жизнь ощутимо перестает быть абсолютной ценностью общественной морали. Реальная, но все более скрываемая от многочисленных глаз государственная политика отныне легко попирает эту ценность уже не только в военных и критических, но и в абсолютно рядовых и мирных условиях. Лозунги социальных революций прошлых веков направленно компрометируются. Человек рассматривается только с точки зрения его послушания и полезности государству (именно государству и его институтам, но не обществу в прежнем понимании). Вы думаете, такое происходит только в отдельных странах? В некоторых отдельных – конечно же, намного быстрее. Но, увы, это и общемировые тенденции.
В перспективе социум быстро превращается во всепланетный организм, где существенно ограничена свобода выбора для всех индивидуумов, в том числе даже лиц, поставленных во главе пирамиды. Любая индивидуальная инициатива, даже совершенно безобидная, подавляется, если она не подцензурна иммунной системе и не находит отражения в текущих государственных интересах. Конституции и законы перестают играть какую-либо реальную роль, кроме чисто декоративной и пропагандистской. Любой государственный интерес, предусматривающий укрепление социальной вертикали и поддержание существующих организационных структур, рассматривается как абсолютно приоритетный над жизнью и свободой любого количества граждан, хотя бы и составляющих абсолютное большинство народонаселения. Постепенно планета превращается в аналог клетки-эукариота. Однако суперсоциум на этом этапе обречен жить простыми рефлексами, обретение им осознающего себя разума становится возможным только миллионы лет спустя, когда он налаживает взаимодействие с себе подобными в галактике.
Становление суперорганизма не обязательно означает полную унификацию его частей, находящихся на разных материках. Наиболее вероятно разделение, условно говоря, на два полушария (природа любит четность). Прообразами их, вполне возможно, окажутся нынешние Запад и Восток, при этом Запад может сохранить несколько меньшую дифференцированность функций особей и чуть более высокий уровень их остающихся свобод и прав (по аналогии с правым полушарием человеческого мозга, более «либеральным» и более диффузным в механизмах нейронного взаимодействия). Деятельность человеческих особей, принадлежащих к подсистеме Востока будет, скорее всего, более заорганизованной. Это ни в коем случае не означает, что на планете возникнет два организма вместо одного – места на ней для этого просто нет. Речь идет лишь о двух подсистемах, которые фактически будут подчиняться единому центру принятия решений, но функционально будут слегка конкурировать между собою (как это и принято в эволюции, которая любит оставлять себе свободу маневра).
УРОВНИ БУДУЩЕГО:
9. Совершенно естественно, что аналогичные процессы происходят одновременно в звездных системах по всей галактике. Это вытекает из равных стартовых условий, продиктованных одинаковым отсчетом времени с момента Большого Взрыва. Суперорганизмы, располагающиеся на планетах, не ограничиваются временными рамками человеческой жизни для организации взаимодействия между собой. Неизбежно возникнет галактическое взаимодействие суперорганизмов, которое рано или поздно должно привести к формированию надглобального супер-суперорганизма. Заметим, что чем выше по эволюционной лестнице, тем медленнее (с точки зрения наших масштабов времени) идут процессы. На каждом эволюционном витке на порядки возрастает значение функции, равной произведению времени эффективного взаимодействия на расстояние эффективного взаимодействия.
10. На следующем, еще более высоком этапе надо ожидать взаимодействие уже галактических суперорганизмов, что должно привести к формированию, в свою очередь, их социальной надстройки. Возможно, это будут как раз целостные масштабы нынешней вселенной, рожденной из Большого Взрыва.
Автор полагает, что только что спрогнозированные процессы будущего будут идти, вполне возможно, с неизбежностью, поскольку они предопределены заложенной в механизм Большого Взрыва уровневой пространственной конструкцией последующего мира (квантующейся на звездные системы и далее на галактики), а также характером физических законов, генетически унаследованных нашей вселенной.
Теперь, с точки зрения вырисовывающейся картины, попробуем дать ответы на естественные вопросы:
- Что было до Большого Взрыва? - Трудно допустить, что мир возник из ничего, и всему якобы есть начало времен.
- Каково принципиальное происхождение физических законов и природы основных видов материи нашей вселенной?
Если Большой Взрыв действительно был началом времен (во что, честно говоря, не верится – об этом далее), то физические законы появились, скорее всего, в результате естественного отбора неорганизованных видов материи на самых первых его этапах. Ведь никакой изначальной программы родившемуся миру придано не было (отсутствие какой-либо предварительной программы тождественно постулату о начале времен). В таком случае нынешний характер физических законов – несомненная случайность. Но в это по многим причинам трудно поверить – в частности, законы движения материи имеют слишком универсальный характер в разных участках видимой вселенной.
В таком случае, однако, напрашивается другое предположение. Если эволюционный процесс бесконечен в прошлом и не имеет начала, то мир (не тот, который виден нам, а полный, истинный, большой Мир) существовал всегда и до Большого Взрыва. В ходе бесконечного течения эволюции обязательно должны были выработаться механизмы экспансии генетической информации для суперорганизмов самого высокого уровня эволюционной сложности, в том числе охватывающих собою и пространство видимой нам вселенной, и даже гораздо большие масштабы. В этом случае наша Вселенная, рожденная почти что из сингулярности, является, скорее всего, зародышевой почкой, развивающимся яйцом, причем унаследованная ею материя может рассматриваться как зародышевая плазма, а унаследованные ею «до рождения» физические законы – как генетическая программа развития нашего мира. В таком случае многое перестает казаться столь странным. Становится более понятным и слишком быстрое появление биологической жизни после Большого Взрыва, и универсальность физических законов во всем пространстве доступной наблюдению вселенной, и слишком «удобная» ее конструкция, членящая материю и в смысле иерархии, и в смысле пространственного распределения, на четкие уровни. При этом энергия звезд может рассматриваться как пищевой энергетический белок, временно нужный планетам для развития жизни, причем именно на данном конкретном историческом этапе. Солнца погаснут, но цивилизации к тому моменту уже окрепнут. Планеты вокруг звезд в этой картине мира несомненно должны оказаться правилом, а не исключением из правила. За судьбу нашего солнца тоже можно не беспокоиться – оно, как и другие солнца, в среднем должно просуществовать ровно столько, чтобы земной суперорганизм, выросший на обломках нашей цивилизации, успел вылезти из звездных пеленок. А как же иначе? Согласно генетической программе онтогенеза Вселенной, всё заранее предопределено и должно вести в перспективе к появлению цивилизаций вокруг звезд и, далее, к развитию глобального суперорганизма вселенной.
Прошлая история мира должна была позаботиться заранее о всех этапах развития, чтобы новорожденная вселенная (будущий супер-суперорганизм) смогла их пройти, не поскользнувшись. Становится понятней и то, почему вселенная расширяется не замедленно, как ожидали физики исходя из законов тяготения, а, напротив, ускоренно – не сжиматься же зародышевому яйцу опять в точку, в конце концов! Не для того его снесли. Чем выше забирается в нашей вселенной процесс восходящего эволюционного структурирования, тем больше расходятся звезды (и наверное, в этом есть смысл – остается додуматься, в чем он состоит). Делается понятней и черная материя вселенной – возможно, это просто та часть окружающего мира, которая вне нашего яйца, а потому и не подчиняется его внутренним генетическим законам развития.
А что будет потом, за горизонтом событий и за гранью нашего мира? Наверное, встреча с другими взрослыми курицами, тоже несущими свои яйца-миры. И где-то за горизонтами нашей вселенной еще может быть и реальный передовой фронт Большого мира, та плоскость, где он упирается в действительно никогда не бывалое, где происходит подлинная эволюция, а не эволюция понарошку, где возможно всё, потому что еще нет никаких программ и правил, где монстры бытия сцепляются в истинной, а не показной схватке за ресурсы, где из случайностей и чудес формируются новые генетические законы новых вселенных.
Увы, мы этого не увидим, увидеть это суждено лишь тем, кто гораздо больше нас и будет после нас. Нам и нашим детям суждено будет видеть только наших политиков, причем очень скоро – лишь по телевизору. Вполне возможно, в недалеком будущем эти политики даже превратятся в подлинно виртуальные персонажи, и голосовать мы будем дружно за тех, кто является от начала до конца плодом выдумки компьютерных сценаристов, за тех, кто вообще физически не существует. Такая трансформация людской политики с точки зрения биологической эволюции выглядит вполне естественной – природа преобразует свои творения маленькими шажками, по пикселу, по байтику, сохраняя гены, но меняя их смысл. Она может превратить старый законсервированный символ в новый реальный выбор, но может и сегодняшние выборы превратить в чистый символ. Миру больше не нужна демократия, после того как в нём появилось гораздо более эффективное телевидение. Природа экономит, и реальность с ее помощью легко превращается в мистификацию, если от мистификации для защищаемой эволюцией программы чуть больше толку. Но чью же тогда генетическую программу нынче защищает и отстаивает природа? Когда мы создали развитую цивилизацию и медицину, мы отказались от защиты своего генофонда, стали плодить уродов. По сути дела, это был тот поворотный момент, когда человек перестал быть опекаемым эволюцией биологическим видом. Природа не простила нам измены – теперь она защищает не нашу генетическую программу, а генетическую программу монстра по имени государство, которое мы родили и вырастили на своем теле. У природы отныне появилось новое любимое детище, и защищать его она отныне будет рьяно и в первую очередь от людей – ведь других врагов у государства нет, - и будет совершенствовать для этого полицию, паспорта с чипами и тотальную слежку, эскадроны смерти и кодирование нас, отныне навеки рабов, церковью, комиками, срежиссированными взрывами домов и хорошо рассчитанными формулами внушения на телевидении.
Хочется подчеркнуть, что развиваемая автором в порядке гипотезы телеология (а это, конечно, телеология и почти что креационизм) не имеет никакого отношения к гипотезе бога и религиозному креационизму.
Всё написанное – материализм чистой воды и следует из наших сегодняшних знаний о материальной эволюции, хотя и ведет, действительно, к некоторым нетрадиционным для прошлого материализма выводам. Один из таких выводов явно подводит нас к мысли, что слово, то есть информация – первично. Это никак не связано с гипотезой Бога, которая не продуктивна, поскольку не объясняет, кто создал самого Бога.
Да, из бесконечности существования мира в прошлом времени должно, похоже, вытекать, что мы живем в матрицах, вложенных одна в другую, и что вся история вселенной – это лишь онтогенез или вернее даже эмбриогенез многократно уже рождавшегося мира, поэтому и происходящий ныне ускоренно, почти что контролируемо, во всяком случае, по уже отработанному сценарию. Наконец, из социально-эволюционной метафоры с очень большой вероятностью должно следовать, что наша вселенная – лишь одна из множества ей подобных. Причём, если вселенная – яйцо, то где-то есть и курица, снесшая это яйцо. Может быть, эта курица даже в известной мере проявляет заботу о своем яйце.
Однако из прошлой бесконечности мира во времени никак не вытекает существование Бога. Заметим, что излагаемая нами социально-эволюционная метафора не противоречит теории неодарвинизма, равно из нее совершенно не следует, что кому-то в этом большом и вечном мире есть дело конкретно до нас, маленьких человечков с разными именами на отдельной заброшенной на окраины галактики планете. Разве мы заботимся о маленьких клеточках на мозолях своей кожи? Так и мы. Выживем – хорошо, нет – наше место в суперорганизмах высшего уровня займут другие. На то и элементы открытой эволюции и свободной борьбы в нашем развивающемся мире, чтобы отобрать в процессе его становления, эмбриогенеза и онтогенеза, сильных и наиболее конкурентоспособных. Они и займут места в узлах заранее спланированной структуры.
Действительно, в хорошей генетической программе развития нет смысла планировать всё до мелочей, в ней всегда есть место «закономерным случайностям». Принцип информационной экономии – один из самых общих принципов Жизни. На пути к неизбежности происходят мелкие соревнования и флуктуации, которые ничуть не портят общей картины. С точки зрения математики, всё происходящее в рамках эволюционной программы подчиняется не статистике Ферми-Дирака, для которой важны наши конкретные имена, а статистике Бозе-Эйнштейна, для которой все ползающие муравьи не различимы. Действительно, одни родятся, другие нет. Одни победят, другие проиграют. Но кто-то обязательно опередит других и приведет мир к его непреложной цели. Кто-то обязательно создаст очередной информационный суперорганизм, погубив при этом свободу разумов предыдущего уровня.
А хочется ли быть этим «тем»? Исходя из той картины мира, которая вырисовывается в нашем изложении, и исходя из общих эволюционных соображений, вообще пропадает охота рваться вперед и в дамки. Как-то уж всё выглядит очень безнадёжно. Картина восходящей эволюции смотрится как картина восходящего порабощения. И разум, оказывается, это тоже не цель, а лишь средство, временное объединительное начало, и царит он в истории только короткими вспышками, в те переломные моменты, когда он призван возбудить начальную лавину объединения и консолидации составляющих частей в следующий по очереди суперорганизм. Однако стоит суперорганизму сформироваться, как свободный разум отдельных элементов делается для него нежелательным и быстро подавляется. Взамен снова и надолго воцаряются примитивные инстинкты и зло. «Бог» разума оказывается короток, а его «дьявол» - вечен и велик.
А ведь на этом и без того грустном фоне существует, вполне возможно, ещё и некто в вышине, кто вполне случайно может сделать из нашего вселенского яйца себе на завтрак яичницу. Мы же не знаем, кто снёс зародышевое яйцо нашего мира в заоблачной олимпийской выси в период до Большого Взрыва: тамошняя знатная дама или просто гуляющая по двору курица.
Достаточно беспросветной выглядит судьба человечества. Стоит ли ее форсированно и без оглядки приближать? Может быть, лучше замедлить наше слишком быстрое скольжение вперед, ныне происходящее с неоправданным энтузиазмом и песней? Науку нельзя останавливать, иначе мы навсегда останемся глупыми, и никогда не сможем планировать свою судьбу. Но передышка нашей цивилизации необходима – чтобы осмотреться, куда это мы падаем. Вот ведь, растения – тоже многоклеточные организмы, но у них нет централизованной иммунной системы, поэтому жизнь растительных клеток – это мир содружественного производства, а не захвата, рабства и подавления. Правда, растения и им подобные по этой же причине всегда останутся тружениками, производителями и пищей и никогда не станут солдатиками вселенной. А нам оно надо?
Не пора ли начать обществу принимать симптоматически препараты против стремительно возрастающих тотального обмана, надзора и контроля, явно ведущих к общему порабощению, а всех «прогрессоров» в погонах и без погон, всех вояк, дураков и тиранов, всех объединителей человечества и империй временно, до выяснения обстоятельств, собрать на одном острове под присмотром бригады медиков? Во всяком случае, так бы поступили умные и осторожные люди, озабоченные судьбой вида Человека Разумного. Но в большинстве своем представители нашего рода, увы, лишь голые обезьяны, не способные думать о завтрашнем дне. Даже если они политические вожди или, пуще того, лимфоциты в социальной иммунной системе. И принять разумные решения нам, конечно, никто уже не позволит. Помешают те государственные структуры, которые мы на свою голову создали, та демократия низов, которую мы в 19-м веке сами насадили, и которая оказалась на поверку такой удобной для манипуляции со стороны всяких мерзавцев. Помешают и сами охочие до власти мерзавцы, которых всегда полно вокруг нас, и которым завтра хоть трава не расти. Эволюция не осудит мерзавцев – ей всё равно. Поэтому будем продолжать падать головой вперед. Впереди очень жестко, поэтому берегите голову.
Выводы
«На самом деле мы ничего не изобретаем,
это изобретения используют нас в качестве родовспомогательного средства». (Евгений Лукин)
Важно уяснить главное: восходящая эволюция неотделима от корневой природы мира. В Большом Мире больше некому заниматься строительством, созиданием и преобразованием, кроме как эволюции, причем восходящей эволюции, подчиняющей себе всё более широкие ареалы, включающей малые миры в иерархическую структуру всё новых и новых суперорганизмов неизменно более высокого уровня.
В этом смысле восходящий поток жизни, порабощающей на каждом витке всё более глобальные структуры, оказывается стержнем мировой истории, подчиняющим себе в конечном счете и физические законы. Если эволюция – единственная организующая и преобразующая сила в мире, то создавать и переустраивать имеющийся мир просто больше некому, кроме раздуваемой ею жизни. Любой мир, в котором мы могли бы оказаться, наверняка тоже некогда создан эволюцией. Но этот ее созидающий потенциал нельзя понимать как нашего брата по разуму. Это иное – всего лишь борьба за существование, за ресурсы, облеченная в некий постоянно и расширенно воспроизводимый программный продукт. Если любая жизнь, обладающая свободой воли, это разум, то наибольшую часть времени этот разум не взаимодействует ни с кем равным себе. Он лишь жует и растет. Поэтому, как бы он ни был велик, он не умнее амебы и лишен способности к самоосознанию.
Этап самоосознания открывается на каждом эволюционном витке лишь после того, как начинается общение с себе подобными. Это тоже случается не у всех, лишь у тех, кто не попадает в эволюционный тупик, кто уже готовится к следующему обобщающему витку и рывку – на уровень следующего суперорганизма более высокого уровня организации и сложности. Тот короткий период объединительных центростремительных процессов, когда элементы объединяются в сообщества не насилием сверху, а добровольно, ради взаимовыгодной кооперации и групповой защиты индивидуальных интересов – это и есть на каждом эволюционном витке очень короткий и счастливый момент вспышки осознающего себя, верящего в себя, стремящегося к расширению и братству разума. Но эти мгновения и вправду очень коротки, как вспышки - вслед за объединением наступает этап уже не добровольной, а принудительной консолидации, диктуемой сверху, и всё, что было свободного и жаждущего расширяющих мир знаний в среде составляющих элементов, на этом новом этапе безжалостно подавляется. Задача прорыва сменяется для суперсоциума задачей стабилизации сложившейся структуры. Умники опять оказываются потенциальными вредителями, свободолюбцы только мешают, становятся же нужными исключительно безмозглые роботы и исполнители. Поразительно, но эволюция предусмотрительно позаботилась, чтобы в широком психологическом спектре человечества всегда отыскивались интеллектуальные особи, жаждущие уничтожения свободы своих братьев по рождению. Позаботилась она и о том, чтобы жажда власти и злобная тирания объединялись в одних и тех же индивидуумах. Но, главное, эти закономерности типичны, похоже, отнюдь не только для человеческого общества.
Такая этапность, возможно, характерна для всякого эволюционного витка, на каком бы уровне он ни происходил – вчера, при возникновении многоклеточных организмов из одноклеточных, сегодня, при становлении державных суперсоциумов из некогда жаждавших свободы и правды людей, завтра, когда эволюционный процесс поднимется до общения звезд и галактик.
Каждый раз структура очередного уровня подчиняет себе всю организованную материю своей сферы. Так, суперорганизм человечества постепенно включает в себя не только людскую массу, но и всю биосферу земли, и не только биосферу – также и внутренности земного шара, а затем и все окружающие солнце планеты.
Еще одна эволюционная тенденция – воспроизводить себя, любимого. Заражать своей генетической информацией весь окружающий мир.
Главное откровение социально-эволюционной метафоры состоит в том, что эволюционные процессы оказываются фундаментом вселенной, а не её надстройкой. Эволюция не паразитирует на вселенной – она ее строит, в том числе формируя, на определенных эволюционных витках, и базовые физические законы мира.
Наверное, в этом основная суть предлагаемого нами взгляда на космологию через призму социально-эволюционной метафоры. Значение восходящего и всеподчиняющего потока жизни выглядит в рамках этой метафоры просто гигантским, но роль сознающего себя разума оказывается весьма ограниченной и короткой, поскольку разум всякий раз, по диалектическому закону отрицания отрицания, губит сам себя, переходя на следующий эволюционный виток. А тот, кто себя не губит – тот на следующий виток и не переходит.
Виктор Львович Таланов
апрель-май 2007
копилефт: Таланов В.Л. 2007
Копилефт в данном случае означает, что автором разрешается свободное воспроизведение и использование настоящей статьи в Интернете при условии указания авторства и гиперссылки первоисточника В случае использования фрагментов указание на сокращение обязательно.
Araucaria » Пт фев 22, 2019 4:16 am
[...] Что такое совершенствование? Вопрос, несмотря на свою краткость, представляется до такой степени неопределенным, что ответить на него нет, по-видимому, никакой возможности. И ради этой-то неопределенности многие ученые люди боятся даже упоминания о совершенстве. Боязнь эта, однако, совсем неосновательна. В поставленном вопросе недостает только дополнения, и, раз вы спросите: чтб такое совершенствование биллиардной игры или чтб такое совершенствование организации или иного какого-нибудь явления, вопрос не представит трудностей, резко отличных от других затруднений, представляющихся человеческому уму. Во всяком случае, слова: «совершенство», «совершенствование», «совершенный» и проч. до такой степени укрепились в обиходе нашей речи, что необходимо придать им какое-нибудь определенное значение во избежание путаницы, двусмысленностей и взаимного непонимания. Так и делают ученые люди, но боязнь слова все-таки мешает им и заставляет их, если позволено будет так выразиться, вилять.
Например, г. Южаков в своем третьем социологическом этюде говорит: «Совершенствование — понятие относительное, если под ним не разуметь приспособления, а если его понимать таким образом, то придется сознаться, что совершенствование может идти не только бесконечно различными, но даже и прямо противоположными путями» (Знание. 1873, № 3, 41)34'. Я называю это вилянием (я не хочу сказать грубого слова, но мне не приходит на ум другое). Зачем г. Южакову вдруг понадобилось понятие неотносительное, т. е. абсолютное? Наука покончила с абсолютами, и г. Южаков вообще к ним пристрастия не имеет. Это видно и из приведенных его слов. Совершенствование как приспособление есть тоже понятие относительное, потому что допускает разницу степеней и различие путей совершенствования. Но виляние на этом не останавливается. На стр. 7135‘ того же этюда, приведя мнение Спенсера, что промышленное усовершенствование требует высшей формы человечества для своего приведения в действие, г. Южаков замечает: «Если, с одной стороны, это верно, то с другой, разумеется, нет. Если управляющий промышленным предприятием должен обладать большим знанием и умом (хотя, быть может, и просто большим знанием), то от большинства рабочих предприятия с усовершенствованием производства большею частью требуется даже меньше умственной самодеятельности. Автоматичность фабричной работы вошла в поговорку». Это — опять-таки виляние. Почему бы не сказать, что степень автоматичности рабочего и есть именно степень его совершенства? Отсутствие умственной самодеятельности есть в рабочем результат его приспособления к условиям усовершенствованного производства, а «совершенствование есть понятие относительное, если под ним не разуметь приспособления; если же его понимать таким образом, то придется сознаться, что совершенствование может идти не только бесконечно различными, а и прямо противоположными путями»36'. Некоторые домашние животные, между прочим, тем совершеннее, чем они жирнее и глупее: это — результаты приспособления. Точно так же рабочий может быть признан тем более совершенным, чем он автоматичнее: это — тоже результат приспособления. Весьма многие публицисты и экономисты именно на этом основании требуют, чтобы рабочим образование было даваемо только в той
ограниченной степени, какая допускает возможность их приспособления к условиям жизни фабричного рабочего или прислуги. И дблжно сознаться, что эти экономисты и публицисты логически совершенно правы. Действительно, высокообразованный рабочий или лакей необходимо нарушает гармонию существующих порядков: они не в состоянии будут приспособиться к условиям современной фабричной жизни или к условиям положения прислуги, т. е. будут весьма несовершенными рабочими или лакеями. Если г. Южаков скажет, что они совершенствуются в своем человеческом достоинстве, то я спрошу, где у него основание для такого заключения? Эти люди не приспособились — и конец, потому что «совершенство — понятие относительное, если» и т. д. Биологи и Социологи, будучи самим языком человеческим вынуждены дать какое-нибудь определенное значение словам: «совершенство», «совершенствование» и т. п., выработали два мерила, которые, однако, весьма часто сталкиваются враждебно. Одно мерило, выработанное трудами Бэра, Мильн- Эдвардса и других, таково: живые существа совершенстьуются, переходя от простого к сложному, дифференцируясь, раздробляясь на несходные части. Критерием совершенства живых существ признается здесь степень разнородности их частей и степень разделения между этими частями труда. Так, взрослое животное совершеннее своего зародыша, потому что организация его сложнее, оно состоит из большего числа и более разнородных частей, труд жизни распределен в нем по большему числу органов. По той же причине млекопитающие совершеннее рыб, человек совершеннее собаки. Этот критерий стоит очень прочно в науке. Он признается и Дарвином, который, однако, наиболее способствовал установлению другого мерила совершенства37’. Дарвинисты признают, что живые существа тем совершеннее, чем более они приспособлены к условиям своего
существования. В первом критерии принята в соображение, так сказать, широта жизни, количество и разнообразие сил и способностей организма, количество и разнообразие тех отношений к окружающему миру, в которые организм способен вступать. Критерий приспособления имеет в виду,
главным образом, экономию жизни. Приспособляясь, живое существо утрачивает ненужные ему, по условиям жизни, органы и отправления и тем с большим успехом сосредоточивает свои силы на выработке органов и отправлений нужных. Этим достигается полное равновесие между организмом и
окружающим миром. Дарвин выяснил процесс приспособления и выгоды, находящиеся в борьбе за существование на стороне приспособленных. Он не отрицал при этом прямо критерия совершенства, установленного Бэром, он даже на него часто ссылается. Тем не менее, однако, мерило сложности и
мерило приспособления далеко не всегда совпадают. Например, для некоторых паразитов органы зрения и движения составляют совершенно лишнее бремя. Приспособляясь, паразиты утрачивают эти ненужные органы и соответственные отправления: в борьбе за существование более приспособленные, более слепые и неподвижные одерживают победу, так как силы их тем удобнее сосредоточиваются на нужных, по условиям жизни, функциях. С точки зрения приспособления, это будет совершенствование, прогресс; с точки зрения сложности и разнородности функций, это будет, напротив, регресс, удаление от идеала совершенства. Подобных случаев картина органического мира представляет много, и, тем не менее, ученые люди не особенно стараются внести в них какой-нибудь свет и почти все более или менее виляют. А, между тем, для нас, профанов, столкновение обоих критериев совершенства интересно во многих отношениях. Мы не боимся слов и, хотя и знаем, что совершенство есть понятие относительное, но все-таки желали бы иметь для своего обихода определенную путеводную нить. Пусть конец этой нити теряется в дали веков и во мраке неизвестности, но все-таки мы желали бы знать: приспособляться нам или усложняться нужно, чтобы стоять на пути к совершенству.
Тем приятнее мне привести здесь воззрения на этот предмет одного из знаменитейших современных ученых — Геккеля. Этот ученый настаивает на необходимости особого учения об индивидуальности, которое называет тек- тологией. Индивидуальность есть для него понятие относительное, допускающее градацию. Он принимает шесть ступеней индивидуальностей, взаимные отношения которых определяет следующими «тектологическими тезисами».
Пластиды (клеточки и цитоды)38* тем совершеннее, чем больше число входящих в их состав молекулов плазмы, чем сложнее атомистический состав этих молекул, чем молекулы зависимее друг от друга и от целой пластиды и чем, наконеЦу сама пластида централизованнее и независимее от высшей индивидуальности. Орган тем совершеннее, чем больше число составляющих его пластиду чем эти составные части зависимее друг от друга и от целого органа и чем более централизован и независим от высшей индивидуальности сам орган. Пропуская две средние ступени антимеры и метамеры, переходим к личностям, организмам или неделимым в тесном смысле слова. Организмы тем совершеннее, чем разнороднее их органологическое и гистологическое строениеу чем разнообразнее функции их составных частей, чем эти части зависимее друг от друга и от всего целого и чем сам организм централизованнее и независимее от высшей индивидуальности — колонии. Колонии или общества тем совершеннее, чем разнороднее составляющие их организмы, органы и тканиу чем зависимее пластиды, органы, антимеры, метамеры и личности между собой и от всей колонии и чем централизованнее сама колония (Generelle Morphologie der Organismen39*, I, 372).
Геккель, к сожалению, только бросил свою идею тектологии, не дав ей надлежащего развития. Я попробую выяснить ее значение. Наглядно взаимные отношения различных ступеней индивидуальности можно бы было выразить системою концентрических кругов, из которых каждый обнимает, поглощает собою соседний круг с меньшим радиусом и сам, в свою очередь, обнимается, поглощается соседним кругом с бблыиим радиусом. Все эти круговые линии различны, потому что описаны различными радиусами, но вместе с тем все сходны, потому что описаны из одного центра, и взаимные отношения их покоятся на различии радиусов при общности центра; а будем ли мы при этом сравнивать два соседние круга, дальше или ближе отстоящее от центра, это само по себе безразлично. Эта стройная и величественная картина, обнимающая взаимные отношения всех живых агрегатов от последней цитоды до цивилизованного общества включительно, по своей простоте и логическому изяществу достойна стоять рядом с обобщением Дарвина. Она его поистине дополняет. Она представляет тоже своего рода беспощадную борьбу за существование. Везде, на всем обширном поле жизни, рядом с борьбой за преобладание того или другого вида и того или другого организма, неделимого в тесном смысле слова, идет борьба между различными ступенями индивидуальности. Она началась с возникновением органического мира (имея, конечно, свои корни в мире неорганическом) и может окончиться только с прекращением жизни на земле.
Взглянем на несколько эпизодов этой вековечной борьбы. Возьмите гидру и выверните ее, как перчатку, наизнанку: она будет жить; разрежьте ее на куски, каждый отрезок будет жить, как целая гидра40*. Что это значит? Это значит, что гидра слишком несовершенна, чтобы поглотить жизнь составляющих ее частей, подчинить их своей зависимости. Внутренняя и внешняя поверхность тела гидры ничем не отличаются и всегда могут заменить друг друга. У нее есть только нервно-мускульная система, но нет обособленных нервов и мускулов. Если гидра когда-нибудь поднимется на высшую
ступень развития, усовершенствуется, то это усовершенствование только в том и будет состоять, что части гидры подчинятся целому. Внешняя и внутренняя поверхности обособятся, приспособятся к определенным функциям, нераздельная нервно-мускульная система раздробится, все органологическое и гистологическое41' строение гидры станет более разнородными. Это усовершенствование целой гидры может быть куплено только ценою независимости и самостоятельности ее частей. Тогда отрезки гидры уже не в состоянии будут вести самостоятельную жизнь: они будут мертвыми частями. Целое победит свои составные части в великой борьбе ступеней индивидуальности. Конечно, это борьба только в метафорическом смысле, но ведь и Дарвинова борьба за существование в большей части случаев—только метафора. Существует головоногое, которому удалось закрепостить, подчинить себе все части, за исключением одной — щупальца, которое может отделяться от своего целого, вести самостоятельную жизнь и даже размножаться42*. Централизационная сила головоногого оказывается недостаточною в борьбе с этим мятежным органом, известным натуралистам под своим собственным, самостоятельным именем Hectocotylus. Он сам способен занять место на той же ступени индивидуальности, на которой стоит все головоногое, и потому не подчиняется ему. Усовершенствование головоногого будет состоять, между прочим, в подчинении отщепенца; усовершенствование же Hectocotylus — в дальнейшей независимости, для чего ему потребуется, в свою очередь, подчинить себе все свои части и распределить между ними весь труд, необходимый для самостоятельной жизни. Борьба может иметь и тот, и другой исход. — В высших животных эта борьба окончилась победой целого организма: ни ноги, ни легкие, ни голова, ни печень млекопитающего или птицы неспособны к самостоятельной жизни: они закрепощены целому, обречены ему на пожизненное служение. Тем справедливее это относительно низших ступеней индивидуальности, входящих в состав организма. Клеточки низших форм органической жизни всегда могут дать начало новой цельной жизни, потому что содержат в себе всю сумму свойств для жизни необходимым. Искусственно раздражая тело гидры, вы можете вызвать почкование и на таких местах, где оно обыкновенно не происходит, — так мало разнятся между собой клеточки гидрьі и так они еще индивидуальны, что чуть не каждая может развиться в целый организм. В высших животных это уже невозможно. Там только ничтожная доля клеточек способна развиться в самостоятельного представителя жизни и, следовательно, не приспособилась к тем или другим специальным формам службы целому. Но и эта доля способна только повторить развитие своего целого и не может, как Hectocotylus, образовать новый, совершенно
непохожий на свою метрополию организм. — Это были эпизоды борьбы организма с низшими ступенями индивидуальности. Но организму приходится бороться и с высшею, над ним лежащею ступенью — с обществом или колонией, как говорят натуралисты, разумея под этим словом общества
низших организмов. Антагонизм целого и частей дает себя знать и здесь: и между этими ступенями индивидуальности идет с переменным счастьем постоянная борьба. Вот странное животное, давно привлекшее внимание ученых людей своим удивительным строением. Это сифонофора — колония,
общество медуз и полипов, до такой степени дифференцированных и закрепощенных обществу, что каждый из них превратился в двигательный, или осязательный, или половой орган целого, хотя эти специальные аппараты и могут еще иногда отделяться и вести самостоятельную жизнь43*. Эти
полуорганы, по- лунеделимые образовались путем почкования, но централизационная сила сифонофоры не дала им возможности образовать из себя группу вполне равных и самостоятельных организмов; она искалечила их сообразно нуждам целого, отняла у них полную жизнь и раздала ее им
по частям. А вот рядом колония сальп, тоже продукт почкования, но здесь борьба имела исход более благоприятный для организмов и менее благоприятный для общества: организмы не изуродованы. Чем сильнее успеют развиться отдельные полипы и медузы, тем меньше вероятности для
существования сифонофоры; если бы этим полуорганам удалось усовершенствоваться до ступени полного организма, сифонофора исчезла бы с лица земли. Обратно, чем сильнее жизненный процесс целой сифонофоры, чем она совершеннее, тем несовершеннее ее части. Пойдем в муравейник. Это
— весьма высокоразвитое общество. Я уж не говорю об том, что в нем есть известные политические учреждения, каковы республиканский образ правления и рабство, что муравейник занимается хлебопашеством, скотоводством, сооружением сложных зданий, собиранием обширных запасов питательного и строительного материалов и проч.44* Придерживаясь только тектологических тезисов Геккеля, я убеждаюсь, что муравейник есть общество, высоко стоящее на лестнице совершенства. По Геккелю, отношения между обществом и составляющими его организмами выражаются так:
общество тем совершеннее, чем 1) разнороднее организмы, чем 2) организмы зависимее между собою и от всего общества и чем 3) централизованнее само общество. Муравейник в весьма высокой степени удовлетворяет этим требованиям совершенства. Муравьи, из которых сложилось общество, очень разнородны: у некоторых видов разнородность доходит до существования пяти каст, резко отличающихся и по наружности, и по занятиям, и по способностям. Зависимость между этими кастами очень велика, так как тут есть бесполые рабочие, неспособные размножаться, есть плодовитые самцы и самки, иногда неспособные не только работать, а даже брать пищу в рот и переходить с места на место: их кормят и переносят рабы. Известен опыт Губера, отделившего плодовитых самцов и самок одного рабовладельческого вида: несмотря на обилие пищи, они начали уж дохнуть с голоду, и только впущенный к ним Губером раб помешал им всем погибнуть45'. Так что разнородность и зависимость — налицо. Централизация полнейшая, потому что отдельные муравьи никаких личных желаний не имеют и никаких личных целей не преследуют. История муравьиных обществ нам неизвестна, но, может быть, многие и многие века прошли прежде, чем сложилось теперешнее строййое, строго прилаженное муравьиное общество46’. Это были века борьбы двух ступеней индивидуальности, борьбы, окончившейся победой общества над организмом.
Стоило бы сходить еще в пчелиный улей; но мы пойдем лучше прямо к людям. Беру мудрые книги мудрого Платона: «Республика» и «Законы». Многое бы можно было оттуда позаимствовать пригодного для нас, но я сделаю только одно заимствование. В кн. III «Республики» Сократ доказывает собеседникам, что есть три рода рассказов: один сполна ведется от лица самого рассказчика, как в дифирамбах, другой сполна подражательный, как в трагедиях и комедиях, третий — смешанный, как в эпопеях. Речь собственно идет о воспитании воинов, и им рекомендуется заниматься своим воинским делом, по возможности избегая подражаний кому бы то ни было из невоинов. Если уж они будут подражать, так пускай подражают положениям, соответствующим их воинской природе, пусть в рассказе подражают храбрым, умеренным, великодушным людям. Затем идет довольно забавный список, кому и чему воин не должен подражать: женщинам, рабам, злым и подлым людям, сумасшедшим, кузнецам, гребцам, вообще рабочим, ржанию лошадей, мычанию быков, шуму рек, моря, грома47*. Если же, продолжает Сократ, среди нас явится человек, «особенно искусный в подражании и способный принимать множество различных форм, то мы его примем как великого, божественного человека, украсим его венками и обольем благовониями, но скажем ему, что республика наша создана не для подобных ему людей: мы удовольствуемся менее великими, но более полезными поэтами и рассказчиками, которые будут строго следовать установленным нами правиламо несовместности нескольких занятий в одном лице»48’. В VIII книге «Законов» Сократ49' рекомендует всем заниматься только своей профессией, чтобы воин воевал, работник работал, мыслитель мыслил и, в частности, чтобы сапожник шил именно сапоги и т. п. Сократ грозит за нарушение этого правила очень строгими наказаниями — штрафами, тюрьмой, изгнанием, дабы нарушитель знал, что он «должен быть одним человеком, а не многими»50'.
Я не сумею представить читателю лучшего, более яркого и наглядного изображения фатальной, на скрижалях законов природы записанной, вековечной борьбы общества с личностью. Устами Платона говорит само общество. Оно инсти[н]ктивно чувствует, что актер, рапсод или поэт, способный принимать «множество различных форм», велик, что он — совершенство. Но это совершенство мешает совершенствованию общества, потому что он слишком широк, глубок, велик; он не сумеет, хотя бы и хотел, да и не захочет подчиниться «установленным нами правилам».
Это — своего рода Hectocotylus. И великого человека выпроваживают, облив его благоуханиями и увенчав цветами. Последнее, конечно, потому только, " что дело идет о поэте, рапсоде51' или актере. С другим Платон поступил бы иначе, другим он и рекомендует штрафы, тюрьму и изгнание, —
Xі
^ Die wenigen, die was davon erkannt,
^ Die thoricht g’nug ihr voiles Herz nicht wahrteh,
Dem Pobel ihr Gefuhl, ihr Schauen offenbarten. jjl Hat man von je gekreuzigt und verbannt...52'
] Как и всякое целое, общество тем совершеннее, чем однороднее, проще, зависимее его части, его члены. Вот почему Платон, стоя на точке зрения всепоглощающего греческого государства, совершенно последовательно требовал, под угрозой наказания, чтобы мыслитель только мыслил, сапожник только шил сапоги, воин только воевал и т. д. В самом деле, если бы сапожник, кроме сапогов, а воин, кроме оружия, стали бы еще заниматься мышлением; если бы, с другой стороны, мыслитель, не оставляя мышления, принялся шить сапоги — они стали бы совершеннее, т. е. каждый из них стал бы разнороднее и независимее от других членов и от целого общества. А из тектологических тезисов Геккеля следует, что совершенствование общества может быть куплено только ценою известной степени падения его членов. Да и без тезисов Геккеля очевидно, что воин, просветленный мыслью, мог иногда задуматься совсем не в интересах общества и отказаться воевать в такую минуту, когда обществу это нужно. То же и с сапожником, и с мыслителем.
В гидре нет обособленных мускулов и нервов, а есть мускул о-нервы; в высших животных борьба между различными ступенями индивидуальности приводит к обособлению мускулов и нервов, к раздельному их существованию. Точно так же в низших, несовершенных обществах, централизационная сила которых слаба, сапожник-мыслитель возможен. Совершенствование общества раздробляет эти функции, ставит сапожника отдельно от мыслителя и в этом именно раздроблении почерпает свою силу. Высадите мыслителя-сапожника на необитаемый остров, и он будет жить, как живет отрезок гидры, потому что он привык и к умственному, и к физическому труду; высшая индивидуальность, общество, не победило еще его окончательно. Высадите на необитаемый остров только мыслителя или сапожника, и им будет жить очень трудно. Может быть, даже они не справятся со своим положением и погибнут, как погибают нога или печень высшего животного, потому что они закрепощены некоторому высшему целому и к самостоятельной жизни неспособны.
Без сомнения, человек есть существо настолько сложное и разнородное или совершенное, что не может уже войти в состав не только таких совершенных обществ, как сифонофора, но даже и таких, как муравейник. Он не может быть в такой степени поглощен обществом; борьба чаще кончается в его пользу. Но все-таки тут дело только в градации. Я попробую представить ее в таком виде. Некоторые из составляющих сифонофору полипов и медуз суть просто половые органы, все остальные бесполы. Это — высшая из одержанных обществом над организмом побед. В пчелином рое есть трутни, которые, хотя и составляют, собственно говоря, в совокупности половой орган общества и ради этого отправления только и терпятся, но все-таки самостоятельно едят, летают. Существуют и бесполые рабочие пчелы. Это — меньшая степень победы общества: превратить одних пчел в простые органы труда, а других в простые органы размножения рою не удалось, но искалечение все-таки весьма сильно. Наконец, в человеческом обществе бесполый рабочий возможен только в идее — в теории мальтузианцев. Поэтому человеческое общество никогда не достигнет степени совершенства сифонофоры, но его
борьба с личностью никогда не кончится, причем шансы борьбы будут клониться то в ту, то в другую сторону.
Так идут дела на земле. Вот теория, обнимающая единым принципом весь мир и минующая даже тень пристрастия к личности человека: он только — один круг из целой системы концентрических кругов. Можно бы было дополнить картину размышлениями о концентричности различных ступеней общественности: об том, как семья, совершенствуясь, искажает личность: как род, совершенствуясь, искажает не только личность, а и семью; как племя, совершенствуясь, искажаем и личность, и семью, и род и т. д., и т. д., и т. д. Но читатель может без труда сам сделать эти выводы из моей теории, а мне признаюсь, она уже надоела и хочется сказать: nicht”*! В немецких книгах часто встречаются длинные, длинные периоды, по-видимому, нечто утверждающие, и только в конце периода читатель находит частицу nicht, которая заставляет все прочитанное «понимать наоборот», в отрицательном смысле. Теория, выведенная мною из тектологических тезисов Геккеля, должна быть тоже закончена частицей nicht. Впрочем, в общем я все-таки считаю ее верною и не могу простить ей только одного, именно того, что она признает наиболее совершенным то общество, которое наиболее уродует своих членов. Это может показаться непоследовательным, нелогичным с моей стороны; если во всем мире царит формула: целое тем совершеннее, чем несовершеннее его части, а части тем совершеннее, чем несовершеннее целое; если во всем мире царит этот фатальный антагонизм, то с какой стати выделять из общего закона человека и человеческое общество? Я имею, однако, свои резоны, которые будут приведены ниже. А теперь я желал бы знать, как отнесутся к моей теории борьбы за индивидуальность чистокровные объективисты и как отнесется к ней г. Южаков.
Чистокровные объективисты, каковы Спенсер и многочисленные органисты заграничные и нашей отечественной фабрикации весьма близко подходят к изложенной теории. Уподобляя общество организму, прогресс социальный прогрессу органическому, экономическое разделение труда — физиологическому, людей — органам, они именно говорят, что общество тем совершеннее, чем несовершеннее составляющее его люди. Я думаю, однако, что подписать в такой определенной форме итог под своими якобы научными исследованиями они не посмеют. Постоянно играя словами,
они вместе с тем боятся слов. До них мне, впрочем, здесь нет дела. Г. Южаков интереснее. Собственно ради него я и написал длинный период с nicht на конце. Теории органистов он считает заблуждением. Я, со своей стороны, считаю их не только заблуждением, а позорнейшим пятном на умственной жизни XIX века. Но это не мешает мне думать, что доводы его против них неудовлетворительны, вернее сказать, недостаточны по той точке зрения, на которой он стоит. Посмотрим, что может возразить г. Южаков против изложенной теории борьбы за индивидуальность.
Г. Южаков рассуждает в первом из своих «Социологических этюдов» таким образом. Общество есть агрегат, т. е. целое, состоящее из частей. Но это еще ничего не определяет, потому что и небесные тела, и клеточки, и вселенная, и организмы — все это агрегаты. Общество есть не вообще только
агрегат, а живой агрегат, подобно организму. Как и организмы, «общества постоянно поглощают, ассимилируют особей и меньшие общества, которые встречают; чрез посредство размножения они ассимилируют неорганическое вещество и элементарные силы природы; они этого достигают непосредственно, прямо ассимилируя неорганическое вещество и силы в виде средств и орудий; они таким образом возобновляются, растут, приспособляются. Общественный процесс, следовательно, является не только процессом интеграции и дисинтеграции, подобно всем процессам природы, но также процессом постоянного обмена вещества и силы и постоянного приспособления внутренних и внешних отношений, подобно всем жизненным процессам»54*. Кроме того, общества, как и организмы, суть агрегаты сложные, т. е. слагающееся не прямо из молекул. Простых организмов,
слагающихся непосредственно из гипотетических «физиологическихединиц» Спенсера или из «зачатков» Дарвина55*, в природе весьма мало. Большинство организмов представляет собою результаты интеграции, слития других организмов, менее сложных. Процесс этой интеграции таков.
Какие-нибудь простые организмы размножаются, вследствие чего образуется группа их, общество организмов, имеющих между собою некоторую связь. Затем, вследствие различия во влиянии внешних сил на различные части группы, одни из них развивают преимущественно такие-то отправления, другие — преимущественно такие-то. Это процесс дифференцирования, но вместе с тем идет вперед и интеграция: гомологические, сходные, однородные части срастаются. Образовавшиеся этим сращением части еще более специализируют свои отправления и т. д., пока организмы не превратятся в органы, а общество в неделимое, в организм. «Этим путем интегрирования низших организмов, при дифференцировании их отправлений, произошли все высшие
организмы. Общественность как неполная интеграция есть повсюду начало процесса, индивидуальность — его результат»56'.
До сих пор г. Южаков говорит то же самое, что и Спенсер, и другие органисты, и теория борьбы за индивидуальность. Спенсер, может быть, предпочел бы даже меньшую определенность, меньшую резкость постановки вопроса. В большей части случаев он утверждает только, что процессы развития общества и организма сходны, аналогичны и что законы того и другого развития суммируются в некотором высшем законе перехода от однородного к разнородному — законе, которому равно повинуется все сущее. Впрочем, сколько помнится, в «Основаниях биологии» развивается именно мысль г. Южакова, что общественность есть начало процесса, завершающегося индивидуальностью, и что общество есть, таким образом, как бы недоразвитый организм. Во всяком случае, оба исследователя признают общество и организм живыми агрегатами, и до сих пор теория борьбы за индивидуальность только подтверждается. Но далее идет указание различий между органом и обществом, между индивидуальною и коллективною жизнью. Было бы слишком долго следить за всеми указаниями г. Южакова, и я рассмотрю только некоторые, потому что задача моя состоит только в том, чтобы показать недостаточность его доводов.
Г. Южаков говорит, что, «покамест агрегат представляет только общественную интеграцию, все главные физиологические функции отправляются всеми его составными единицами; они непосредственно питаются, возобновляются, растуг, размножаются, приспособляются и т. д.; специализация деятельности не может распространиться на эти основные жизненные процессы»57'. В организме, напротив, его составные части, его органы лишены всей совокупности жизненных отправлений, дифференцированы физиологически и слиты в одно механическое целое. Ряд подобных афоризмов приводит автора к заключению, что, «если оставим в стороне низшие формы и остановимся только на высших, например, [на] человеческом обществе и человеческом организме, то увидим бездну между этими двумя формами жизни и должны [будем] их признать противоположными по самому направлению жизненного процесса при нормальном развитии агрегатов»58*. Здесь все, от первого до последнего слова, неосновательно и бездоказательно. В этом заключении я вижу прежде всего звучный удар в пустое пространство. Никто, ни самый нелепейший из нелепвлогов, никогда не
говорил, что человеческое общество есть человеческий организм. Эти люди утверждают тут гораздо более общий, именно параллелизм общества и организма вообще; с этой точки зрения, человеческое общество есть не человеческий, а некоторый совершенно особый организм. И нелепологи имеют
свои резоны, которых г. Южаков не опроверг. Во-вторых, что значит «нормальное развитие агрегатов?» Дело идет именно об определении нормы развития различных агрегатов. И если, как говорит г. Южаков, общественность есть повсюду начало процесса, завершающегося индивидуальностью, организацией, а тем паче, если таким именно путем произошли все высшие организмы, то нормальным развитием общества следует, пожалуй, считать приближение к организму. Что касается, наконец, до противоположности общества и организма по самому направлению жизненного процесса, то г. Южаков отнюдь не доказал ее. Он указал некоторые более или менее важные отличия той и другой формы жизни, а в существовании если не этих именно, то некоторых отличий вообще никто не сомневался. Несомненно, например, что члены общества не связаны механически в одно конкретное целое, а части организма связаны. Но от подобных отличий еще очень далеко до противоположности по направлению жизненного процесса. Последняя, повторяю, г. Южаковым вовсе не доказывается, а только утверждается, являясь заключительным звеном цепи афоризмов. Нет никакой надобности оставлять в стороне низшие формы, чтоб убедиться, что между двумя соседними индивидуальностями существует бездна и противоположность по самому направлению жизненного процесса. Мы видели, что таков общий закон природы; но он ничего не говорит в пользу г. Южакова. Далее, даже афоризмы г. Южакова далеко не все фактически верны. Например, он говорит, что распадение связи, соединяющей в организме его части, прекращает
жизненный процесс, а распадение общественного агрегата не влечет за собой такого прекращения59*. И то, и другое фактически неверно, неистинно. Распадение гидры или листа бегонии60* на множество частей отнюдь не прекращает жизненного процесса, а напротив имеет результатом образование нескольких жизненных процессов. Наоборот, распадение пчелиного роя на бесполых рабочих, трутней и маток поведет к тому» что все они перемрут. Точно так же перемрут и члены человеческого общества, если оно распадется на представителей физического и умственного труда. Г. Южаков утверждает, что в организме его части лишены всей совокупности жизненных отправлений, а составные единицы общества все непосредственно цитаются, размножаются и проч. Это опять-таки фактически неверно. Пчелиный рой и муравейник суть общества, но бесполые муравьи и пчелы не размножаются непосредственно. Г. Южаков дает далее более определенное понятие общества: он называет его живым агрегатом, создавшим свою особую социальную среду, под которою он разумеет совокупность политических учреждений, технических приспособлений, знаний и проч. — словом, цивилизацию61'. Он полагает, что эта среда, не давая членам общества приспособляться пассивно, изменяться, а напротив, позволяя изменять окружающий мир и его приспособлять к своим требованиям, тем самым не дает им возможности утратить свои главные физиологические функции. Это неправда. Я опять укажу на муравейник и на пчелиный рой. В деле активного приспособления, в деле созидания социальной среды это — единственные соперники человека на земле, и, однако, бесполые муравьи и пчелы лишены одной из главных физиологических функций. Борьба за индивидуальность, которую ведут человек и общество, не может, правда, привести к такому яркому результату, но она ведет к результатам того же рода. Еще в нынешнем году я доказывал — и потому теперь доказывать не буду, — что каждая данная общественная форма стремится выжать в свою пользу весь сок из каждого шага цивилизации и ей это слишком часто удается. Г. Южаков утверждает, что в организме отправления частей служат целому, а в обществе,
напротив, целое служит частям62*. Это может говорить метафизик, вроде Ушинского, предполагающей существование целей в природе296, а человек науки этого сказать не может, потому что он скажет неправду. Пусть г. Южаков мне скажет, кто кому служит: бесполый муравей муравейнику или наоборот? Пусть он мне положа руку на сердце ответит: кто кому служит: английский пролетарий английскому обществу или общество пролетарию? Очевидно, что не я отворачиваюсь от истины, а г. Южаков.
Я могу остановиться. Я хотел только, если позволительно так выразиться, раздеть положения г. Южакова, снять с них ту аргументацию, ту логическую одежду, в которую облек их г. Южаков, но единственно затем, чтобы вновь одеть их в костюм, представляющийся мне лучшим. В сущности, объективный метод далеко не всецело господствует в исследовании г. Южакова. Он несомненно дал некоторые более или менее ценные указания там, где их мог дать; но г. Южаков, как все смертные, не обошел и субъективного начала. Субъективизм, симпатии и антипатии г. Южакова дали это желание доказать, что общество и организм диаметрально противоположны. Если доказывание это произошло отчасти в ущерб истине, то только потому, что автор не прибег прямо и откровенно к субъективному методу, т. е. не регулировал и не систематизировал свой субъективизм. Зачем отворачиваться от несомненной истины, установленной объективною наукой: целое тем совершеннее, чем несовершеннее его части? Отчего не посмотреть ей прямо в глаза? Теория борьбы за индивидуальность истинна, но, именно стоя на точке зрения этой борьбы, я и объявляю, что буду бороться с грозящею поглотить меня высшею индивидуальностью. Мне дела нет до ее совершенства, я сам хочу совершенствоваться. Пусть она стремится побороть меня, я буду стремиться побороть ее. Чья возьмет — увидим. И как приступ к борьбе я ставлю nicht к теории борьбы за индивидуальность как раз на том месте, где она захватывает меня. Я не отрицаю ни одного из ее положений, не отворачиваюсь от истины. Я только повинуюсь закону борьбы, когда объявляю, что общество должно служить мне, и это положение субъективно. Я не смеют сказать, что оно мне служит, потому что это была бы недостойная науки неправда, а это неверное положение объективно.Я глубоко убежден, что nicht, поставленное в конце теории борьбы за индивидуальность, — nicht,
чисто субъективное, но не противоречащее одному из данных объективной науки, — вполне способно объединить всю область наших знаний и идеалов. Мало того, оно одно способно сообщить истинно религиозную преданность убеждениям, насколько, разумеется, это доступно доктрине. Религиозная, беззаветная преданность идеалам создается жизнью, и наука способна дать тут только некоторую помощь.
Соблазнительно поговорить еще и еще, но пора кончить. Я обещал еще доказать, что наука должна служить нам, профанам. Но не знаю, стоит ли это доказывать после всего вышесказанного. Достаточно припомнить, что такое профан. Это — сведущий работник, рассматриваемый по отношению ко всем чуждым ему областям знания и жизни. Каждый из нас как сведущий работник приспособился к известной специальной профессии и более или менее сжат тисками всепоглощающей высшей индивидуальности — общества. Поэтому, служа какой бы то ни было специальности, наука будет служить высшей индивидуальности, а не человеку. Какую бы службу наука ни сослужила цивилизации, просвещению, технике, каким бы то ни было отвлеченным началам;
какую бы службу она ни сослужила и нам как плотникам, лакеям, фабричным рабочим, литераторам, инженерам — все это заберет в свои руки высшая индивидуальность; всем этим она воспользуется в беспощадной борьбе с нами же и изуродует самих людей науки. Как профаны мы носим в себе начало свободы, независимости, неприспособленности к данной форме общества, задаток лучшего будущего, задаток успешной борьбы за индивидуальность. Поэтому, служа профанам, наука служит человечеству. Потребность познания какого бы то ни было непреклонного специалиста, скомканного объятиями высшей индивидуальности, непременно более или менее извращена. Он — не человек, а орган, часть человека, «палец от ноги», как говорит у Шекспира Менений Агриппа63*. Его заказы или не могут быть исполнены человеческим умом как заказы метафизика и чистокровного объективиста или исполнение их поведет к дальнейшему поглощению человека исторически данной формой общества. Исполняйте наши заказы, люди науки, и вам дастся истина64*. ж-
^;s
чі-
Зарегистрированные пользователи: Asqard, GoGo [Bot], Google [Bot], Yandex 3.0 [Bot], Yandex [Bot]