-- Я хочу знания. Я хочу познать мудрость ваших рук, точность глаза,
глубину слуха. Я хочу познать секрет звука.
-- Ты думаешь, что возможно познать и подчинить себе звук? И по желанию
извлекать его из инструмента, как дрессированного сурка?
Антонио облизнул сухие губы:
-- Я в этом уверен. И вы это умеете делать. Мастер засмеялся:
-- Глупец! Сто лет мы все -- мой дед Андреа, дядя Антонио, мой отец
Джироламо и я сам -- Никколо Амати -- пытаемся научиться этому. Но умеет
это, видимо, только господь бог, и всякого, кто приблизится к этому умению,
покарает, как изгнал Адама из рая за познание истины. Если ты превзойдешь
меня в умении своем, то приблизишь к себе кару божью. Тебя не пугает это?
Антонио подумал, затем качнул головой:
-- Ищите и обрящете, сказано в писании. Если бы я знал, что вы дьявол,
обретший плоть великого мастера, я бы и тогда не отступился.
Старик оживился:
-- Ага, значит, и ты уже наслушался, что Никколо Амати якшается с
нечистой силой? Не боишься геенны огненной?
-- Нет ада страшнее, чем огонь неудовлетворенных страстей и незнания...
-- Ты жаден и смел, и это хорошо. Но ты хочешь моей мудрости и моего
умения. Что ты дашь мне взамен?
-- Разве спрашивает об этом оливковое дерево у молодой ветви своей, на
которой еще не созрели плоды?
-- Но ты не ветвь древа жизни моей, -- сурово сдвинул клочкастые седые
брови Амати.
-- Вы богаты и славны, великий мастер. Богатство и слава щедро напоили
ветви древа жизни вашей. Но ветви не дали плодов. Сто лет ищет род Амати
секрет звука...
Возможно ли развить в себе жажду познания?
Один человек знает с детства кем од будет и следует своей цели всю жизнь.
Другой понимает чего он хочет в результате жизненных перепетий.
Третий просто просыпается и вдруг его озяряет.
А если нет сильного внутреннего толчка, то как можно развить в себе жажду действия?
.
