Сейчас шутят многие, юмористов полно, а Павел Воля такой один. Вот как так?
Ты меня сейчас еще отцом-основателем всея стендапа назови или главным юмористом России!
А что, разве не так?
Я на мир, знаешь ли, мечу, а ты меня пытаешься зажать в рамки! А если серьезно, то я не люблю, когда на меня вешают ярлыки. Хочу быть свободным пальто, без ценника из магазина. (Улыбается.) Просто делаю то, что мне нравится.
А если приходится делать то, что не нравится?
Если я понимаю и принимаю правила игры, я на них соглашаюсь. (БЛ?) Но я никогда не буду участвовать в чуши. Даже ради приличия. Если происходит какая-то дурацкая ситуация и я в ней участвую, следовательно, я дурак. А я этого не хочу. Но это не значит, что я всегда поступаю исключительно так, как хочу.
В последнее время интервью с тобой выходят редко, почему?
Я стал больше ценить свое время — его очень мало, хочется провести его с детьми. Да и журналисты не всегда попадаются профессиональные. Для меня интервью — это возможность ответить на те вопросы, которые я сам себе никогда не задавал или на которые нет времени отвечать, а также узнать, каким меня видят люди.
Ты понимаешь, когда тебе льстят?
Конечно! Я все тот же пензенский дворовый парень и тут же пресекаю такое на корню!
Как будет развиваться юмор и каково будущее Comedy Club?
Понятия не имею. Это же чистое творчество! Нет никакой спущенной сверху директивы. Мы все просто делаем то, что хотим. Каким бы ни было будущее, всегда найдутся хейтеры, которые скажут, что это вовсе не новый юмор. Всегда будут говорить: «Фу, грязь! Пошло! Это баян! Как можно над этим смеяться! Постеснялись бы!»
А почему они так делают?
Это моралисты. У них самих по 200 скелетов в шкафу, а строят из себя вкусняшек. Они не понимают, что юмор может быть острым, скабрезным и иногда даже с унижением. Он всегда на грани между «да» и «нет», строится на контрасте и противопоставлении. Не мной доказано: чем одному человеку хуже, тем смешнее другому. И что бы мы ни делали, люди всегда смеялись и будут смеяться над, казалось бы, несмешными вещами: смертью или сексом. Поэтому юмор нельзя оценивать. Единственная возможная оценка шутки — смешная она или нет.
Тебя злит, когда шутку пытаются оценить?
Нет, пусть люди делают, что хотят. Не надо дураку объяснять, что он дурак.
Почему в юморе так мало женщин? В Comedy Club — только Марина Кравец. Неужели девушки не умеют шутить?
Да вы все просто лентяйки! (Смеется.) Это адский труд. Зачем это женщинам, когда они все такие красивые? И могут потягивать коктейльчики, хлопать ресницами, поправлять свои тити и клеить парней? Я бы ни одной женщине не посоветовал идти в юмор. Зачем им, как мне, сидеть в кабинете целый день и вместе рожать шутки? Это довольно скучно. Оставьте это мужикам! Я преклоняюсь перед Comedy Woman! Это единственные женщины, которые согласились сесть в комнату и видеть только лица друг друга. Это чудо, что они еще все не переругались и не разбежались!
То есть никаких физиологических или генетических причин нет?
Нет! Тут скорее психологические. У многих синдром отличницы, вы мнительные и боитесь оценки других людей. «Как это все решат, что я глупая?!» Мужику-то пофигу, он ребенок. Мы примитивные существа, для нас рай, если можно пукать и не извиняться. А вы боитесь быть смешными. В юморе ты должен проглотить собственное «я». И всегда быть готовым к тому, что над тобой могут пошутить в ответ. А для женщин это смерти подобно. Для вас важно быть красивой!