Ты знаешь, Дим, у меня есть такой личный тест - понимаю/не понимаю текст. Так вот, не было еще ни одного Штирлица, которого я бы не поняла сразу, легко и непринужденно. Даже если Штирлиц создает замысловатые словесные конструкции, он все равно говорит на "нашем" языке, т.е. оперируя нашими понятиями с нашими значениями и содержаниями. Сразу понимаешь что "роза - это роза". Столь же легко я понимаю тексты других деловых логиков, включая Джека.Что же касается текстов белых логиков, то тут у меня обычно возникают затрудения, которые можно описать так: слишком много слов и структур. Понятийная система пребывает где-то за пределами моего опыта и легкого понимания. И от меня требуются большие усилия и перечитывание абзаца или предложения по нескольку раз. Возникает торможение. И эмоции.
И ощущение, что о ПРОСТОМ говорят СЛОЖНО. Что роза - это не роза, а некая замысловатая структура, на изучение которой нужно убить полжизни.
Особенно это касается свободного течения белологической мысли, не структурированного, не сопровожденного схемой. Белологические тексты для меня трудноперевариваемы. Сейчас я и книги на интересующую тему выбираю так: кто написал - черный логик или белый. Или даже шире - представитель первых белологических квадр или чернологических.
Хуже всего я понимаю тексты Робеспьеров. Даже литературные. Вот по этому субъективному признаку именно речевых и понятийных особенностей я и объединила Гальперина и Леонтьева. И приведу примеры текстов белологиков (в которых я спотыкаюсь) и чернологиков (которые я воспринимаю безбарьерно). Для сравнения.
"Рассмотрим самый простой случай: процесс восприятия упругости предмета. Это процесс внешне-двигательный, с помощью которого субъект вступает в практический контакт, в практическую связь с внешним предметом и который может быть направлен на осуществление даже не познавательной, а непосредственно практической задачи, например, на его деформацию. Возникающий при этом субъективный образ - это, конечно, психическое и, соответственно, бесспорный предмет психологического изучения. Однако для того, чтобы понять природу данного образа, я должен изучить процесс, его порождающий, а он в рассматриваемом случае является процессом внешним, практическим.
Хочу я этого или не хочу, соответствует или не соответствует это моим теоретическим взглядам, я все же вынужден включить в предмет моего психологического исследования внешнее предметное действие субъекта.
Деятельность необходимо вступает в практические контакты с сопротивляющимися человеку предметами, которые отклоняют, изменяют и обогащают ее. Иными словами, именно во внешней деятельности происходит размыкание круга внутренних психических процессов как бы навстречу объективному предметному миру, властно врывающемуся в этот круг.
Итак, деятельность входит в предмет психологии, но не особой своей "частью" или "элементом", а своей особой функцией. Это функция полагания субъекта в предметной действительности и ее преобразования в форму субъективности.
Прошли, однако, годы, прежде чем удалось описать в первом приближении общую структуру человеческой деятельности и индивидуального сознания. Это первое описание сейчас, спустя четверть века, представляется во многом неудовлетворительным, чрезмерно абстрактным.
Но именно благодаря его абстрактности оно может быть взято в качестве исходного, отправного для дальнейшего исследования." (с) Леонтьев
"Соотношение действий и образов (восприятия, представления и понятия) требует дополнительного разъяснения. На первый взгляд они представляют нечто противоположное и даже противопоставленное: действие - процесс, понятие - статично, действие направляется на объект, который открывается в восприятии, представлении, понятии и т.д. Но такое противопоставление возникает от того, что, говоря о понятии, мы имеем в виду не само понятие, а его содержание, то, что в нем открывается. Само же понятие есть то, чем руководствуется субъект при выполнении действия, компонент ориентировочной части этого действия.
Таким образом, из всего разнообразия содержания того, чему нас учат и в школах, и в практической жизни, центральным звеном оказывается действие; вместе с ним и в результате него, т.е. уже вторично, образуются и новые представления и понятия о вещах, с которыми эти действия производятся." (с) Гальперин
"Принцип обучения на высоком уровне трудности характеризуется не тем, что повышает некую абстрактную "среднюю норму трудности", но прежде всего тем, что раскрывает духовные силы ребенка, дает им простор и направление. Если учебный материал и методы его изучения таковы, что перед школьниками не возникает препятствий, которые должны быть преодолены, то развитие детей идет вяло и слабо.
Здесь, следовательно, дело не в том, что просто требуется некоторое напряжение умственных сил учащихся, как об этом говорится в дидактике, когда речь идет о постепенном повышении трудности. Обучение на высоком уровне трудности вызывает своеобразные процессы психической деятельности школьника в овладении учебным материалом. Здесь происходит не только добавление к имеющимся знаниям и их объединение. Существенное заключается в том, что усвоение определенных сведений, становясь достоянием школьника, вместе с тем ведет к их переосмыслению в дальнейшем течении познания. Так происходит систематизация знаний, имеющая сложную структуру.
Степень трудности регулируется соблюдением меры трудности. На первый взгляд может показаться, что мера трудности уничтожает самый принцип (и по данной линии иногда идет критика принципа). Однако это заблуждение, поскольку упускается из виду, что мера трудности имеет не абсолютный, а относительный характер. Она может действовать как при высоком, так и при низком уровне трудности обучения. В том и другом случае мера различна, поскольку она определяется уровнем трудности." (с) Занков (по-моему Штирлиц)
"Непосредственным результатом этих актов, задерживающих, останавливающих нашу деятельность, является возможность воспризнания их как таковых – возможность идентификации их: когда мы объективируем что-нибудь, то этим мы получаем возможность сознавать, что оно остается равным себе за все время объективации, что оно остается самим собой. Говоря короче, в таких случаях вступает в силу прежде всего принцип тождества.
Но этого мало! Раз у нас появляется идея о тождественности объективированного отрезка действительности с самим собой, то ничто не мешает считать, что мы повторно можем переживать эту действительность любое число раз, что она за все это время остается равной себе. Это создает психологически в условиях общественной жизни предпосылку для того, чтоб объективированную и, значит, тождественную себе действительность обозначить определенным наименованием, короче говоря, это создает возможность зарождения и развития речи. "(с) Узнадзе (ИЛИ)
В выделенной фразе Леонтьева - его, имхо, именно теоретческий подход и образ мышления. Деловой логик оталкивается от эмпирики, а не от теории, не от абстракции.
В подчеркнутой фразе Леонтьева видна вынужденность того, что приходится отталкиваться от внешней деятельности. И так работает теоретический мозг - абстракции для него "родные", а практику он включает для того лишь, чтобы понять и
определить ее при помощи абстракции - объяснить и включить в общую структуру. Потому в концепции Леонтьева внутренняя деятельность (мышление) - это высшая деятельность. Иерархически она занимает более почетное место, чем практические "действия" и "операции".
В деловологических концепциях - центальный вопрос: КАК оно работает, функционирует, действует.
КАК разные уровни взаимодействуют между собой.
В белологических - ЧТО это за структура, КАКИЕ связи и соотношения, уровни. ПОЧЕМУ именно так.
Леонтьев инструментальный подход превратил в структурный. И ввел для этого систему новых понятий
- даже сами слова говорят за себя: опредмечивание потребности.
Что где оно находится. А вовсе не КАК.
Леонтьев был прежде всего администратором, а не учёным, это о нём пишут даже его сторонники. И в своём учении, в отличие от тех же Лурия или Рубинштейна, у него не было связной концепции, зато он отстаивал экспериментальный подход (правда, свои эксперименты он использовал в основном для обоснования "единственно верного учения"). Как теоретик же Леонтьев был довольно слаб (неудивительно, с его-то болевой интуицией). Никакие новые системы Леонтьев не изобретал, а пытался втиснуть психологию в прокрустово ложе официальной идеологии, не очень умело используя для этого концепцию Выготского.
И поэтому он Штирлиц?
Я думаю, что тим не зависит от рода деятельности. И можно в любой науке найти Робов администраторов и экспериментаторов. Я предлагаю взглянуть на личность. И на продукты творчества. Мне Леонтьев представляется человеком идеи, да, не своей, вернее, не своих, но он всю жизнь копал вглубь. Да он не изобретал, но обосновывал то, что тогда считалось истинно маркстстским. А это именно деятельностный и экспериментальный подходы. Иное в те годы было попросту невозможно в советской стране. Он обосновывал именно почти философски, категориально, методологически (почувствуй разницу между методологией и методом).
И ему удалось создать единую структуру, систему представлений, взяв как теоретическую базу идеи Выготского и Рубинштейна. Да, он делал эксперименты, но не как материал для осмысления, а как подтверждение теории.
Кроме того.. посмотри на фотографии (кстати, спасибо - статья замечательная
) - это безусловно рационал. Но посмотри на фото с Элькониным перед войной. Кто кого обнимает? Сенсорик Эльконин интуита Леонтьва.
Посмотри на телесность Леонтьева - это же типичный Роб.
Посмотри на рис. 26 - он обнимает сына. Неловко, лямка от фотоаппарата (?) лежит на теле очень неудобно, поза неустойчива. На рис.27 сидит с краю, опять в неловкой неудобной позе, занимает мало места. И это Администратор?
Рис. 28 Леонтьев и Запорожец. Кто из них сенсорик? Сразу же видно. Как неловко и неуверенно Леонтьев держит палку, как неловко пристроил руку, как не опирается на ноги. Везде - наклон, неустойчивость, излом тела. Рис. 30 - сидит в центре, но дамы его так потеснили..
Сравни взгляды - Леонтьев и дама справа(вот она экстраверт) и дама слева тоже. Рис. 34 и 35. Его жена- сенсорик - смотри КАК они сидят по-разному. А он опять занимает мало места. И на фото опять с Запорожцем и другими - он сбоку, неуверенно приткнулся (сравни с тем, кто стоит рядом). Кто тут начальник?
Рис. 39 - внук и то лидирует сенсорно.
Это ОН ведет дедушку, а не дедушка его.
Из дневниковых записей о психологическом возрасте:
"Начал писать в контексте раздумий над собственной жизнью, которая переламывается на настоящую старость (до сих пор это слово звучит для меня как-то непривычно; оно еще по-настоящему не приобрело личностного смысла, хотя это – странно)."
Не странно для Альфийца.
А ведь человеку почти 70. Он крупный администратор. Но как он сам оценивает свое администрирование:
"Генеральная программа у меня только-только начала складываться, но все еще
в ней множество смутных переходов и белых пятен.
Иногда кажется, что эта теоретическая программа – дело ближайшего будущего и что нужно только найти правильный способ ее изложить,
отточить терминологию, уточнить определения и прочее. А чаще кажется, что это –
синяя птица, что субъективное видение ее не более чем иллюзия."
Синяя птица.. ах..
через 40 лет на руководящих должностях.
Да Штирлиц бы помер от осознания в 70 лет, что его программа - иллюзия с множеством смутных переходов.
А для интуита - это всего лишь повод тихо и вдумчиво поразмышлять.
“Пункты, над которыми я бился 40 лет, и которые создают элементы, “подпочву” для конкретной (т.е. развитой) науки, понимающей происходящее."
Бился 40 лет и все еще подпочва. Конкретная наука - это развитая и ПОНИМАЮЩАЯ происходящее. И вот красной нитью через все его творчество - смысл, понимание, методология, а не мотодика. Структура, а не продуктивность, функциональность. Пункты и элементы с множеством смутных переходов.
"Всего здесь не запишешь. Нужно садиться за “регулярное”, писать по принятой на себя функции, в ее границах. А это оставить самозавещанием: а вдруг будет возможность написать сочинение, которое будет называться “объяснение”, объяснение внутреннего смысла своих статей и книг – того, что за ними”
Вот так он сам признает: внутренне важнее, просто до него не доходят руки в связи с принятыми на себя функциями. Человек в 70 лет мечтает о сочинении под названием "Объяснение". Статьи и книги (как внешнее) недостаточны.
(
