О, классно про путь Чебурашки!
Олег, респектище!
А можно я тоже свое старое запощу? Как все начиналось...
Про социоскоп, как Ла будда распределаля года?
Аналогия.
Дары Лабудды или 4х4
В Китае Древнем числа разделились на ин и янь, чтоб парностью возвысить и четностью структуру довершить. И было чисел тех неисчислимо, и если миром правит Лабудда, то каждому числу дарует имя. Дано четверке было «сто несчастий». И чтобы соционику ввести, та Лабудда назначила четверку основой квадры быть, и чтоб несчастье тех, кто с соционикой связался, довершить, четверку на четверку приумножив – несчастие того в квадрате ждет, что в жизни для себя партнера ищет по соционике, отринув путь любви.
Итак, по году дать хотела Лабудда. По году каждому – четырежды четвертым. Чтоб каждый год вносил свои примочки. И первым к Гексли обратилась Лабуда. Поскольку Гексли был с ней в отношеньях дружбы, предложено возглавить было Гексли гороскоп китайский.
Однако Гексли к многим был по-братски. И новость новую донесть про гороскоп из уст Лабудды он спешил друзьям и браться. И Гексли, интуицей вмененный, помчался новости по миру разносить. И первым новость понял родственник у Гексли. Что той же интуицией рожден, но с ней вприкуску логику он хавал. И Дон Кихотом звался с сотворенья Аушрою провозглашенным ТИМом исследователей, непонятых толпою. И Дон Кихот, призвавши парадигму, тут к Лаббуде отправился в поход скорее переплыть Злословья реку, что соционику трепала во языцах, равняя с ересью.
Услышал и Дюма, вооруженный эмоций творчеством, и тоже захотел себе забрать дары Лабудды! И просит Дона этик тут умильно: как реку пересечь, не замочив бы ноги, и как в злословии бы мне не отразиться? Дык Дон Кихот включил воображенье – садись на шею, я перевезу, к злословию же, право, я привычен, мои идеи в нем купались, и не раз. На то Дюма целует Дон Кихота, на шею лезет и они плывут… И достигают брега Лабудды. Пока же Дон отряхивал злословье, умильный Дюм к владыке за дарами. Однако, удивилась Лабудда, ведь вроде ж Гексли первым назначали, однако вот, пришел совсем другой! Что ж, Я дарую год тебя,
Посредник. Посредником и будем величать, поскольку с Доном ты договорился, и первым понял суть его идей и к личной выгоде немало приспособил. Пусть будет год к комфорту благодатен, и к сладкой лености, тебе же я даю возможность отыскать к сердцам дорогу, где восхитившись, где улыбкой нежной, где хохотом, где лаской, где всплакнув и выпросив того, что тебе надо.
Тем временем, стряхнув с себя злословье, и Дон нашел-таки жилище Лабудды. Привет-привет, река твоя воняла! Что ж, это свойство многих сточных вод. И Лабудда сказала, раз нашел ты кратчайший путь, зовись теперь –
Искатель. И хоть опережден Дюмою был ты, ты вправе истинно возглавить гороскоп на поиск истины, как ни тафтологично. И будешь же отныне ты носим на крыльях интуиции логично, чтоб не могли оспорить ничего, что скажешь ты, хотя бы потому что, тебя не всякий сразу и поймет!
Тем временем, идея Робеспьеру пришла жилище Дона навестить. Приходит он, а Дона нету дома! Последовательно Роб стучит к соседу. Однако, дома нету и Дюмы! И Робеспьер приходит к заключенью, что оба друга вместе умотали. Доходят слухи же про новость Гексли, так вот же что, - анализируй это – Дон и Дюма пошли за Лабуддой, и, может быть, по году получили. Маршрут продумал робкий Робеспьер. Конечно, страшно с лету лезть в Злословье, но больно год охота получить. Квадратный плот, и схема сочетанья теченья вод и ветра направленья, и Робеспьер доплыл до Лабудды. Что ж, молодец, хвалю тебя за схемы, сей план исходный безупречен был! Год
Аналитика даю тебе в награду – он будет вслед за кризисом идти, которого Искателю найдется. И Аналитиком тебя я нарекаю, дарую четкой логикой владеть и бдить за тем, чтоб всех классификаций в системе мира место находилось.
А тут Гюго услышал интересность. За ней пойдет, успеть узнать бы только. Да и вообще успеть бы все и сразу, а Лабудда года там раздает, Гюго же ведает, что даже года мало на то, что за год можно не успеть. Чу, строить плот?!! И что Гюго Злословье?!! Его разгонит волны мощным кличам! Расступится река пред этой силой энтузиазма, как пред Моисеем однажды расступилось Красно море. И вышел к Лабудде Гюго, сияя. Ни капельки злословьем не задетый. С слоеным пирожком на всякий случай и песенкой простой про новый год. С бутылкой коньяка и с вдохновеньем! И Лабудда, увидев, улыбнулась. Что ж, нареку тебя –
Энтузиаст. И год тебе дарую яркий, сочный. И будешь ты всегда эмоциями полн, и их бросать на мир из рога изобилья. Но осторожен будь – ты много не успеешь, коль целый год, горланя, проведешь.
Максим был раздосадован восторгам глупым Гексли про года. Что за дела так до пустого трепу? Зачем так бестолково тут носиться и логику системы нарушать? Максим решительно отправился на поиск источника такого возмущенья. Раз Лабудда всем Гексли подослала, так пусть сама и поведенье разъяснит! Проложен азимут, корабль был построен по плану точному в задуманные сроки. Что ветер перемен и что Злословье? Безукоризненный корабль не замочит. Несет Корабль Максима к Лабудде. Добро и Вам пожаловать,
Инспектор, в поклоне вежливом склонилась Лабудда. Хотите вы вогнать в систему сущность, построя общую теорию Всего, но необъятное Вам обнимать не стоит. Зато с практичностью у Вас на высоте. Дарую год вам строгого порядка, который можете вы силой насадить, и ваше право – приводить в систему все, что Вы сможете в системе удержать.
Быть иль не быть – услышал Гамлет где-то, что Гексли носится с программой новостей. И как его наставить жить иначе? Быть осторожней с непроверенной инфою? Иль вправду расщедрилась Лабудда отдать по году верным рыцарям отваги? Что ж, на отвагу падко сердце Данко! И череп Йорика в загашнике достав, эмоцией расжалобив Харона, поплыл и Гамлет на суденышке кентавра… За два обола и за песнь страданья о счастье подвига и жертвы искупленья! За славу чести и за мудрость битвы! За наставленья воинов пред боем! Сошел на брег с суденышка Харона, нигде хитон себе не замочивши, и трепетно лишь в зеркальце взглянув, пошел и Гамлет Лабудду приветить. Привет,
Наставник, - Лабуда встречает. Отныне будешь жжечь сердца глаголом. И видеть будущее, беды предрекая, чтоб кто с тобой, могли те беды упредить. И год Наставника в пророчестве дарую, учи и артистично предлагай то будущее, что тебе желанно.
За Гамлетом проникся чуткий Есь. Но Есь боялся с лету лезть в Злословье. Вот хорошо мечтать о том, что кто бы его доставил нынче к Лабудде, и романтично был благословленным? И Есь запел, на будущее глядя. Ища того, кого бы воспевать и изумлять вернейшим восхищеньем. На восхищенья звуки мощный Жуков примчался и схватил в охапку Еся. И высоко подняв его, как знамя победы, высоко над головой, нашел тот Жуков брод в реке Злословье. Злословье над челом его сомкнулось. И Жуков мучился, не в силах продохнуть. Но что ему мученья с сильной волей?! В ладонях сильных он пронес тут над волнами ту ношу драгоценную свою – Есенина, который в благодарность потом с мундира Жукова Злословье налетом лирики тихонько очищал. Пока же Жуков кулаком реке грозился, наш Есь интуитивно к Лабудде дошел и сам. Привет, о милый
Лирик! И тронулась сонетом Лабудда, год даровав романтики и неги. И беззащитности покорности судьбе.
Жук к Лабудде за Есем вслед вломился. Не столько год его бы взволновал, но, уж что бы Есь в болоте не увяз или куда по глупости не вперся, где злые люди бы его поймали. Вообще бы лучше с войском на поддержку, и вонь Злословия бы как-то разметать, болота осушить, а Лабудды жилище, коль Еся держит, можно штурмом взять. Но войска нет, и что ж, я стою войска! Однако, Лабудда была готова. И с Есем милые беседы прекратив, она Жуку сказала с уваженьем: Приветствую тебя, о славный
Маршал! Пусть будет гот твой доблестью богат. И славой воинской тебя он увенчает. И будешь ты бойцом неутомимым и сила на твоей же стороне, однако, милый, сторонись злословья, ведь с ним, увы, тебе не совладать. Все остальное же – к твоим услугам. И Еся тоже можешь забирать.
Чу, запах славы звонко разносился. Услышал и его Наполеон. Наполеону что река Злословье? Он сам его источников немало за все свои интриги повидал, преодолеть реку – да плёво дело! Вот только неохота одному. Ведь кто-то же им будет восхищаться! Сиянье славы почести признать. И роскошью воздать за все уменья. Но, впрочем, роскошь сам себе добудет. Товарищей – сонмы, ведь коль умище, то бишь этику, не просто ведь пропить! Наполеон отправился к Бальзаку. Айда к Лабудде, в клюбе будют танци! Ага, сейчас, - сказал ему Бальзак, не тронувшись из старенького кресла. Зачем морока, эти все года?! Совсем уж очумела Лабудда! Сама б вела года, нет, расщедрилась! А как ответственность за то, что может в год случиться? Нет, сами кушайте ви этот свой форшмак! Бальзак тут ядовито ухмыльнулся. Еж – птица гордая, сама не полетит. Однако зря он так с Наполеоном! Наполеон решительным пинком, прям вместе с креслом старт дает приличный. Летит Бальзак через реку Злословье. В полете же он недоумевает. В чем года смысл, что Лабудда дарует? А Лабудда прошлась для променаду по берегу, Бальзака увидав, возрадовалась: Добрый вечер,
Критик! Я ведать ведаю, не хочешь ничего, и в жизни ты довольствуешься малым. Из малого же пользу извлечешь себе на жизнь, и будущее видя, ты упреждаешь все телодвиженья, что не приносят пользы никакой! Пусть годом Критика тут будет то, что будет. Чего же будет, больше ведомо тебе. Пусть будет, ладно, все, уговорила, - Бальзак сарказмом волны разогнал. Подкинь обратно долететь до дома. Нет, милый, отвечает Лабудда, на тот процесс дождись Наполеона. И Критик молвил: ладно, подожду.
Наполеон же ждать особо не заставил. Его на гребне вынесло волны и отнесло с почтением на берег. И вышел он, ничуть не замаравшись, Злословье мановеньем приручив. Привет,
Политик, говорит Лабудда! Дарую год успеха и удачи, удача любит волевых людей, а с остальными ты договоришься. План же составить пусть Бальзак поможет, едва его подпинывать тихонько. Наполеон державу взял и скипетр. И дипломатию забрал себе в довесок.
А Драйзер чует запашок от речки.. Злословье разыгралось, не иначе. Почистить нужно стоки и контакты. И нравственно кому мозги прочистить. И генеральную уборку совершить, что Авгиевы развели конюшни! Покуда Драйзер разобрал завалы, пока сбивал достойный крепкий плот, уж вечер близился – закаты социона. Злословья волны в штиль оборотились, под силой крепкого этичного словца, и Драйзер в путь поплыл на свет заката. На брег сошел, одежд не замочивши. Приветствую, приветствую,
Хранитель, - склонилась в этикете Лабудда. Тебя я наделяю правом веры. И строить отношенья в коллективе, чтоб каждому давалось по работе сторицею за вклад его в дела. Путь будет года доверия традиций, чтоб лучшее, что было, сохранить.
Меж тем и резвый Джек подсуетился. Он, правда, очень занят был работой, но планы ж можно было поменять, раз Лабудда вмешалась в эти планы. Был вечер, нужно было освещенье. Хоть чистый путь и Драйзер освятил, взял лодку Джек и поспешил чрез реку. Попутно сторговался он с Хароном, оболы в евры быстро перевел, спас пару душ попутно просто так. Паромную наладил переправу, увидеть кто захочет Лабудду, так чтоб легко за мизерную плату, вот вам билет – общайтесь с Лабуддой. А я ждала тебя,
Предприниматель! – воскликнула при встрече Лабудда. Ты обладаешь деловою жилкой, пожалуй, стоит нам с тобой гешефт здесь замутить, как только будет время. О времени, тебе его значенья, я думаю, уж разъяснять не надо, успел ты все, и более, ко сроку, за то дарую год такой что начинанья будут старательно к успеху приводить, лишь только поступай рационально и мне комиссию во время отчисляй.
Сколь странно Достоевский удивлен был, что годы предлагает Лабудда, не знал он, стоит ли ему заполнить очередность? Ведь более достойных в мире много. Но мир жесток, и к этике бывает мир глух, когда чего добиться надо. И Достоевский долго сомневался, чу, примет иль не примет Лабудда? И посоветоваться он решил с дуалом. А Штирлиц выяснил, что миру не хватает миролюбивых и отзывчивых людей! Корабль строит он в лучах заката. И нагрузив припасами его, и спасжилетами, ракетницей, матрасом, в комфорте реку чтоб преодолеть, в каюте лучшей место дарит он дуалу. Поплыли в ночь, ведомые звездою. Приставши к берегу, разбить решили лагерь, палатку Штирлиц взял сооружать, а Достоевский, в думы погруженный, наверное, совсем интуитивно, наткнулся в темноте на Лабудду. Приветствую в чертогах
Гуманиста, - с улыбкою сказала Лабудда. Дарую год, когда непротивленье злу вдруг приносит доблестные всходы. Когда в несчастие надежду увидав, поддерживается вдруг вера в человечность. И помыслы читаются людей и красота души раскрыта будет. Но берегись остаться без защиты.
Защита же тут сразу подошла. Поскольку Штирлиц был обеспокоен, что Достоевский на костер не сходит. И запахом ухи не был приманен. И не иначе, как попал он в переделку или в долги или еще куда-то, где пропадет он без практичной сметки. Пошел на поиски – нашел у Лабудды.
Администратору – приветик и почтенье! Так Лабудда приветствовала Штира. Рационально подходи ты к делу, и будет год на прибыли богат, и в достиженье путь идет к комфорту и экономии ресурсов и людей. Практичной год работой плодотворный!
Тем временем и Гексли в путь собрался. До всех донес он весть про Лабудду, лишь о себе ничуть не озаботясь. На чем преодолеть злословья волны? Хотя злословье уж не так уж и воняло, злословить можем и мы, но не злословье это, а так, ирония о мире и над миром. Вот только как быстрее перебраться? Габен услышал сокрушенья Гексли. И взял топор и долото, стамеску. И крепкий лес и прочну бечеву. И в ночь даров соорудил ковчег, построенный умелыми руками. К ковчегу он столь хитро присобачил, японской мысли шик – мотор Ямаху, что с Гексли быстро тот ковчег домчал до Лабудды. На берегу стояло две палатки. И был костер, и рядом угощались Администратор с Гуманистом той ухой, что пять минут назад была готова. И Гексли кинулся к друзьям чего узнать, ухи отведовать и новости доставить. Ну а Габен сошел себе на берег, заякорив ковчег веревкой прочной и сеть оставить к ловле осетров на завтра, чтоб позавтракать с комфортом. Потом Габен изволил прогуляться. И по пути добрел до Лабудды. Ночь добрая с тобой, о милый
Мастер! – с улыбкою сказала Лабудда. Дарую год тебе, где для комфорта достаточно старанья приложить лишь капельку. И не сходя с дивана. А остальное. Право, сможешь сам. Поскольку наделен уже уменьем.
Прослушав курс, Габен вернулся в лагерь. Ей, Гексли, к Лабудде пойдешь? Узнал ты раньше всех, но позже начал, поскольку всю дорогу отвлекался. Вот компас, все, давай, иди в дорогу. Уж полночь близится, а Лабудды все нет. Ступай же, интуицией ведомый. Услышав это, Гексли отложил тарелку с ложкой, быстренько собрался, и подошел к жилищу Лабудды. Едва успел, привет тебе,
Психолог! С зевотою сказала Лабудда. Что ж, позже ты, но с добрым отношеньем, на что готовы многое прощать, таков и год твой будет предначертан. Друзей приобретешь же ты несметно, и непосредственностью милою своей добьешься большего, чем кулаками.
И завершен был социон полночно. Четырежды четыре, как строка, и Лабудды упорная рука дары дала шестнадцати тем типам, что были разного метаболизма. И информацию вносили в социон.
вот такая лабуда, кароч