После останется лишь… Тень, витающая над альпийскими лугами. Она так любит свободу. Как давно она мечтала о таком раздолье. Здесь каждый листик ее восхищает, каждая травинка воодушевляет на долгие и безумные полеты. Здесь даже одиночество не сравнится с тем жалким подобием, что разрывало тень, пока она находилась в четырех стенах, которые сдерживали ее, словно оковы. Наконец-то свобода, наконец-то счастье.
Как много знающих, как жить... Как мало счастливо живущих...(с)
После останется лишь… Тень, скучающая по своему прошлому.
Тогда было легче. Не существовало таких серьезных проблем. Не было и ненависти всех друг к другу. Или она просто не замечала? В любом случае, оправдываясь, тень говорит, что раньше жилось намного проще. И только редкие личности не осмеивают ее. Лишь единицы поддерживают. Тень не понимает, почему все настолько озлобленны.
После останется лишь… Тень, тоскующая по тому, чего никогда не было. По засыпанным пустынным песком городам, и залитым лунным светом пикам башен, давно стоящих под водой. Таинственная тень - неоспоримо. Она отличается от своих собратьев, но никто не знает чем. Тайна окутывает каждое ее действие, даже свет желтых зрачков в фиолетовой радужке, своей непонятное прелестью заманивает, но ни кем еще не разгадан.
ПОСЛЕ ОСТАНЕТСЯ ЛИШЬ… ТЕНЬ, ЖЕЛАЮЩАЯ УЛЕТЕТЬ ВЫСОКО В НЕБО Поселиться там, на мягком белоснежном облаке. Наблюдать свысока за вечно суетящимися насекомыми. Наконец-то, так давно желанная, отрешенность от всего и всех. Теперь они такие забавные. О, как же здесь прекрасно! Не пугает и гроза, ведь тень плотно укуталась в, пропитанное солнечными лучами, одеяло из тех же облаков, которыми построены небесные замки.
Но я помнится хотела не отрешиться, а иметь возможность быть одновременно везде и в то же время восседать на невероятно высокой горе в мареве облаков и видеть всё, абсолютно всё, со стороны. Чтоб и внутри, и снаружи Полная картинка.
В чём-то совпало, стало быть Но не совсем. Но всё же...
После останется лишь… Тень, мечтающая об уютном срубе где-то в глубине леса. Там по утрам будит ненавязчивое пение птиц, а ночью сонмы насекомых убаюкивают на своих призрачных крыльях. Воздух же настолько чист, что, привыкшие к давлению смога, легкие болят, как у младенца, вдохнувшего впервые. Быть может это место и не на Земле вовсе, ведь такому асоциальному существу не нужно общество примитивных особ.